— Я — русский офицер, — коротко отрезал он.
— Но и офицеры к вашим годам стареют!
— Слово знаю… травки пользую, корешки… опять же, панты маральи… женьшень и всю китайскую медицину у них перенял. Мне стареть и помирать нельзя было, и теперь нельзя, пока не передам тебе русское золото в сохран. Вот, коль ты примешь, выдюжишь… сразу и помру.
— Не надо, ты ещё лет полста проживёшь с такой статью…
— Дай-то Бог… Ядрёна корень, совсем ить нет охоты помирать, — лукаво ухмыльнулся он. — Бедовая ты, Верка… Страсть как нравишься мне, эдак годиков этих полста скинуть, враз бы умыкнул!
— Умыкни… от такого корня я бы с удовольствием родила богатыря… Вот же порода была, начисто извели…
— Извели… Это точно. Раньше красивый, дюжий народ был!
— Ну и что будем делать, как жить дальше? Вразуми!
— Спать… до вечера. Спать. Ты спи, а я покараулю. Только Вероника задремала, как услышала хруст валежника, испуганно очнулась и увидела спрыгнувшего с оленя пожилого эвенка.
— Здравствуй, — приветливо поздоровался он и подсел к огню.
К удивлению Вероники, Маркелыч встретил чужака очень приветливо, подбросил свежих дровишек в костёр и навесил котелок с водой. Добродушно заверил:
— Однако, чай будем пить!
— Цай хоросо-о, — довольно промолвил гость и закивал головой.
— Рассказывай, — обратился к нему Маркелыч.
— У-у-у! Шибко много люди вас ищут, — махнул эвенк рукой вверх по реке, — ба-а-альшая экспедиция… автоматами, собаки… шибко больсой нацяльник прилетел вертолётка… У-у-у! Полна тайга люди…
— Откуда вы знаете, что нас ищут? — встряла в разговор Недвигина. — Это не нас… мы — геологи.
— Не мешай, — отмахнулся Маркелыч и вдруг заговорил с гостем на эвенкийском языке.
Тот слушал, сосредоточенно кивал головой, посасывал папиросу. Потом стал азартно говорить по-эвенкийски, приветливо хлопал по плечу старика ладонью, обернулся к Веронике и произнёс на русском:
— Амикана Маркелыч вся тайга знает… шибко давно хотел с ним цай пить, говорить… У-у-у! Шибко хоросый люча! Много эвенков спас, много добра делал таёжному народу… Пасиба, пасиба! — Он вдруг вскочил на ноги и стал кланяться.
— Сядь, Карарбах… не к лицу поклоны-то, — урезонил его смущённый Маркелыч, — связку оленей надо!
Проводник надо к Чёрным озерам. Доведёшь?
— Хоросо! К вечеру оленей из стада приведу, к Чёрным озёрам приведу… шибко боюсь туда ходи, злые духи там зывут, много людей пропадай… Тебя — поведу… Хоросый целовек ты, Маркелыч! Мой народ, тебя эвенком зовёт. На праздник оленя закалываем… Всегда вспоминаем.
