В полночь я совладал с собой, встал и пошел к телефону, разгребая босыми ногами рассыпанные по полу упаковки с таблетками.
Я передвигался по квартире как зомби. Нашел возле телефонного аппарата записную книжку. Отыскал цифры телефонного номера Ларисы и Артура. Потыкал пальцами в кнопки набора номера, послушал длинные гудки и дал отбой.
Я набирал их номер, считал длинные гудки, давал отбой и снова набирал. Так продолжалось долго, около часа.
Чтобы успокоиться, я решил хотя бы бумаге рассказать о том, что со мной случилось вечером во вторник, 25 октября. И еще я хочу оставить после себя письменный документ, я боюсь не дожить до утра, у меня болит сердце.
Зря я начал издалека. Я выдохся раньше времени, я исписался, пока добрался до сути.
Сейчас глубокая ночь с 25-го на 26-е, со вторника на среду. Поток моего сознания мутнеет. Пора заканчивать. В груди тупо ноет сердце, но тянет в сон.
Все-таки правильно, что я взялся за перо, хотя бы усну. Если я умру во сне, прошу передать эти записи в милицию.
23 октября. Среда
Я спал всего несколько часов. Я проснулся в 6 утра от головной боли. Тяжесть в затылке явно свидетельствовала о повышенном артериальном давлении. В россыпи лекарств на полу я нашел упаковку анаприлина и принял сразу 2 таблетки.
Я набрал телефонный номер бывшей жены. Хлынувший в вены адреналин вызвал дрожь в пальцах. Гормон страха вступил в борьбу с анаприлином, в результате чего сердечная мышца работала с перебоями.
Телефон в апартаментах Ларисы и Артура на Динамо не отвечал. Я набирал номер 10 раз и считал длинные гудки, каждый раз до 10.
Я оделся, я еле справился с пуговицами и «молниями», шнурки ботинок я завязал как попало, тугими, варварскими узлами.
На улице было еще темно, когда я вышел из дому. Я намеревался поехать на Динамо. Я вел себя глупо. Я действовал как сумасшедший.
Возле автобусной остановки собралась толпа, и я пошел по автобусному маршруту к метро пешком. Я позабыл о том, что можно взять такси. Неадекватное поведение становилось для меня нормой.
Я заметил подсвеченную лампочкой вывеску отделения милиции. Я помнил угрозы бандитов, но ноги сами понесли мня к отделению. Дежурный милиционер переписал в специальный журнал данные моего паспорта, но долго не мог понять, зачем я пришел. В этом я сам виноват, я говорил путано и невнятно. Дежурного нервировало мое блеяние. И все закончилось тем, что я разрыдался. Тогда меня, плачущего, отвели в кабинет на 2-м этаже. Мне принесли воды и вежливо попросили подождать.
