– Валера, он в шоке! Не хер с ним разговаривать! Тащи шефа, а я постреляю маленько.
– Удачи, старшой!
– Пшел на хер!..
Михаил Юрьевич Юдинов находился в состоянии, близком к обморочному. Мозг президента нефтяного концерна отказывался верить в реальность происходящего. Вплоть до жуткого взрыва с землетрясением и вулканическим выбросом мозг еще что-то, как-то соображал, а шарахнуло по барабанным перепонкам, и остаточные способности мыслить отшибло напрочь. Президентское драгоценное белое тело с жировыми отложениями на пояснице, с проблемной печенью, пахнущее редким австрийским одеколоном, безропотно подчинилось грубым рывкам сильной руки телохранителя. Глаза Михаила Юрьевича зажмурились еще в самом начале инцидента, когда началась стрельба, неразбериха и Валера повалил его в узкую щель между сиденьями. Глаза закрылись, да так и не открывались.
Добровольно ослепший и оглохший олигарх почувствовал, как его выволокли из ставшего таким неуютным, таким почему-то угловатым салона иномарки. Он старательно перебирал ногами, он инстинктивно боялся упасть, его тело боялось задохнуться, повиснув на строгом ошейнике воротника, точнее, воротников – демисезонного пальто от Гучи, пиджака и сорочки от Армани. Кулак Валеры сжал, скомкал все три воротника и удавку галстука в придачу. Кулак у телохранителя был большой и жилистый.
Михаил Юрьевич почувствовал твердь под ногами и смело шагнул, но вскоре щиколоткам стало мокро, и каблуки модельных полуботинок «Саламандер» заскользили. Влекомое телохранителем тело задело плечом гибкое молодое деревце, ветки зло хлестнули лицо с закрытыми глазами, с красными пятнами от подскочившего давления на гладко выбритых щеках. Сердце господина Юдинова раскололось на две части и колотилось в висках, возле оглохших ушей. И когда возле левого виска просвистела пуля, охраняемое тело господина президента вдруг почувствовало огромное облегчение. Его, это тело, вдруг перестали душить, оно получило свободу расслабить колени и полежать хотя бы минуту на отрезвляюще холодной земле.
Террорист ожидал появления хранителя президентского тела и самого президента, сидя на корточках в темноте придорожного леса. Устраиваясь среди молоденьких, метровых елочек, усаживаясь в позицию, именуемую «позой орла», он расправил, раскинул полы старушечьего пальто и втянул голову в плечи, дабы беглый взгляд не смог узнать в темном силуэте характерного для человеческой фигуры очертания. Он сменил обойму «стечкина» и весь обратился в слух. У него был острый, тренированный слух.
