* * *
Я расстался с Лопаткиным и спустился к набережной. Волны на реке были серые, с металлическим блеском. В воде не отражалось ничего.
Сзади кто-то осторожно откашлялся.
Я резко обернулся и увидел господина с седыми патлами до плеч, такого же цвета бородой, в папахе, красной куртке и кирзовых сапогах. Да к тому же он смотрел на мир единственным глазом.
— Прошу прощения, — господин притронулся к папахе, — закурить не найдется?
Я достал пачку и вытолкнул из нее сигарету. Мне вовсе не хотелось, чтобы господин залез туда всей пятерней.
— Благодарствую, — он взял сигарету, оттопырив мизинец, и прикурил. — Любуетесь на реку?
Я кивнул.
— Хорошее занятие, приобщает к природе, — он пожевал губами. — Дело, собственно, вот в чем. Я, сами видите, человек не обласканный судьбой, можно сказать, алкоголик. Но, — он поднял указательный палец, — живы еще благородные порывы!
— Охотно вам верю.
— Я человек слова, — господин кивнул, — если обещал оказать услугу, я ее окажу. Да, вот именно.
— Должен вас огорчить — я в услугах не нуждаюсь.
— Нет, нет, вы меня не поняли. Некий гражданин, которого — слово честного человека — я впервые видел, просил передать вам следующее…
— Откуда вы взяли, что мне?
— Тот гражданин показал на вас пальцем и сказал — вон, видишь того типа? Передай ему… Вы как раз с молодым человеком шли, разговаривали…
— Так что же просили передать? — я невольно огляделся по сторонам. В этом городе слишком много глаз, а я, по всей видимости, становлюсь популярной личностью.
— Вот, — старик достал откуда-то из-за спины сверток.
Я разорвал шпагат, развернул бумагу. Это был мой плащ. Документы и ключи — как полагается. В кармане.
— Это все?
— Вы только не подумайте, что я имею ко всему этому малейшее отношение. Курьер, извините за выражение.
— Как тот тип выглядел?
— Как выглядел… Видите ли, у меня на почве алкоголизма очень плохая память… Я больной человек…
— А это? — я достал деньги. Это поможет вам поправить здоровье?
— Здоровье? — старик зачем-то вытер руку о штанину. — Здоровье, может, и поправит. А вот память…
— Ладно, — я сложил купюру вдвое, — тогда обращайтесь к врачу.
— Нет-нет, — старик выхватил бумажку, взмахнул ею в воздухе, и она исчезла, — кое-что припоминаю… Невысокий, узкоплечий…
— Возраст? — спросил я.
— Юноша, с лицом, не оскверненным бритвой.
Этого еще не хватало. Образ юноши становится назойливым.
— Без вранья? — спросил я.
— Я человек чести, — он вскинул подбородок.
— Ладно. Пусть будет по-вашему.
