Потом мне приснилось, что по дому кто-то ходит. Шаги проскрипели мимо моей двери, замерли в конце коридора, снова послышались в одной из комнат…
Мне казалось, сейчас что-то произойдет… Но шаги стали возвращаться, и тут я услышал, как стучат ветви в стены дома, и понял, что не сплю.
Кто-то бродил по мрачному затихшему дому.
Я лежал тихо-тихо и слушал.
Шаги приближались.
Вот они скрипнули в конце коридора, возле лестницы. Шаги были осторожные. Я тихо встал, подкрался к двери.
Сердце стучит где-то возле самого горла.
Еще мгновение — и я окажусь с этим неизвестным лицом к лицу. Подошвы шаркнули у самого порога.
Я рванул ручку на себя…
Дверь была заперта.
0 дальнейшем у меня довольно сбивчивые воспоминания. Я что-то крикнул, снова и снова дернул дверь, потом, разбежавшись, изо всех сил двинул ее плечом. Дверь выстояла. Я снова разбежался… Наверное, с третьей попытки я бы разнес ее в щепки. Я задыхался от ярости. Неожиданное дверь поддалась, и я вывалился в коридор, чуть не сбив с ног Нину.
Она была бледная и испуганная.
— Что случилось? — тихо спросила она.
— Что случилось?! — меня трясло от злости. — Это вас надо спросить. Какого лешего вы заперли дверь?
— Я не закрывала, — она побледнела еще сильнее.
— Как же, мне все приснилось! Ведь он же ходил по всему дому…
— Кто ходил? — она вздрогнула.
— Откуда я знаю. Вы что, сами не слышали?
Она промолчала, отступив на шаг от меня.
— Ну и ночка, — не унимался я, — лучше уж среди подопытных крыс…
Я стоял босиком на полу и почувствовал, как мерзнут ноги.
— И опять эти сквозняки… — пробормотал я.
— Открыто окно… — прошептала Нина, не поднимая глаз, — в кабинете у Бессонова…
— Так закройте же. Насморка мне только не хватало.
— Не могу… боюсь.
— Черт знает что…
Я нашел под кроватью свои туфли и, надев их на босу ногу, прошел в кабинет хозяина. На улице здорово похолодало, и я, ежась от холода, подошел к распахнутому окну. За окном было молочно-бело от густого предутреннего тумана, я высунулся, чтобы рассмотреть хотя бы ветви яблонь у дома. Они едва проглядывались серыми скорченными тенями.
— Что там? — тревожно спросила Нина.
— Ничего интересного. Сыро только, как в погребе.
Я взялся рукой за шпингалет и начал закрывать окно. Но так и замер, с поднятой рукой и выпученными глазами…
Где-то совсем рядом, из скрытого густой пеленой тумана сада, возник глухой, тоскливый, леденящий душу вой. Он наполнил собою весь дом, пропитал, казалось, насквозь все тело щемящей болью.
