– Смотря как считать. Все относились к раку крови.
– Это еще ни о чем не свидетельствует. Под раком крови подразумевается множество болезней, агент Морс. Одной лишь неходжкинской лимфомы существует свыше тридцати видов. Плюс дюжина всевозможных лейкемий. По крайней мере это были опухли одного класса?
– Нет. Три лейкемии, две лимфомы и одна множественная миелома.
Крис покачал головой:
– Вы сошли с ума. Неужели вы серьезно считаете, что можно убивать людей, вызывая у них разные формы рака?
Морс подняла голову и бросила на него жесткий взгляд.
– Я это знаю.
– Ерунда.
– Почему вы так уверены? Вы же не онколог.
Крис фыркнул.
– Не надо быть онкологом, чтобы понять, насколько глупо убивать подобным способом – если это вообще возможно. Даже если преступнику удастся индуцировать опухоль у жертвы, смерть наступит только через несколько лет. Или не наступит вообще. Многие люди живут с лейкемией. И с лимфомами тоже. Даже с миеломой после пересадки костного мозга можно протянуть пять лет. Некоторые пациенты выдерживают по две пересадки и живут по десять лет и более.
– Жертвы умерли в течение восемнадцати месяцев или раньше.
Доктор поднял брови.
– Со дня установления диагноза? Все пациенты?
– Кроме одного. У него была миелома, и он прожил двадцать три месяца после аутологичной пересадки.
– Это агрессивная форма. Чертовски агрессивная.
– Вот именно.
Похоже, Морс хотела, чтобы он сам пришел к такому выводу.
– А пациенты… они состояли в браке с богатыми людьми?
– Не просто с богатыми. С очень богатыми.
– И выжившие супруги являлись клиентами одного адвоката?
Морс покачала головой:
– Я так не утверждала. Я сказала, они занимались бизнесом с этим адвокатом, причем после смерти супругов. Как правило, это крупные сделки, никак не связанные с его юридическим профилем.
Крис кивнул, но его мысли по-прежнему занимала медицина.
– Не хочу вдаваться в технические тонкости, но даже если бы все пациенты умерли от лейкемии, речь все равно бы шла о заболеваниях совершенно разной этиологии. Я уже не говорю о том, что процесс формирования опухоли до сих пор плохо изучен. Это относится и к лимфомам. А здесь мы имеем дело с абсолютно непохожими группами клеток – эритроидами и бета-клетками, – канцерогенез которых практически неизвестен. Единственное, что объединяет описанные вами случаи, – быстрота протекания болезни. В остальном они отличаются друг от друга так же резко, как рак поджелудочной железы и саркома кожи. И если лучшие онкологи мира не знают, что вызывает данные болезни, кто может намеренно использовать их как орудие убийства?
