Солдаты торопились.
Они уже слышали о высадке русского десанта у мыса Нитрибат, они видели небо в разрывах, над их головами свистели снаряды, проносились штурмовики, и бой шел уже в предместьях Понтийска.
На вокзале грузился эшелон, который должен был вывезти из города эсэсовскую часть, и там в эшелоне, могло оказаться местечко и для них, и надо спешить туда, на кой дьявол понадобилось копать могилу этому русскому, разве нельзя его пристрелить как собаку и оставить под забором.
Лопаты звякали о попадавшиеся в грунте камни.
Мужик стоял поодаль и курил сигареты, которыми угощал его штурмфюрер. Фрицевские, конечно, сигареты, но почему б не покурить вдоволь перед смертью.
В трех шагах от него торчал автоматчик, а совсем рядом штурмфюрер, словоохотливый, предупредительный, вежливый такой гад...
Он говорил:
— Поверьте, Сергей Николаевич, мне искренне жаль расставаться с вами, да еще при столь печальных обстоятельствах. За время нашей совместной работы я, честное слово, подружился с вами... Но такова логика борьбы. Жаль, что вы не согласились работать на нас. Наше содружество тогда только б окрепло, а теперь... Теперь, увы, я должен проводить вас на тот свет. И даже могилу вам роют по моему приказу, чтоб мне быть до конца уверенным: я вас лично похоронил. А из могил не встают. Еще сигарету?
— Давай, — буркнул Мужик. — Так это ты тот самый, о котором сообщал Лев?
— Я, Сергей Николаевич, я... Еще б немного, и... Но, как вы сами знаете, правда на стороне того, кто первым нанесет удар.
— И ребят ты убрал?
— Увы, Сергей Николаевич, иначе нельзя... Сутки не прошли, как я пожертвовал двумя гестаповскими агентами. Видите, мы не считаемся с затратами...
— Хватит копать, — оборвал его Мужик, — стреляйте так, благодетели...
— Как можно, Сергей Николаевич, могилку сделаем по первому разряду.
— Больно чисто говоришь по-русски, врал, поди, что немец...
— Чистокровный ариец, Сергей Николаевич. Сын иностранного специалиста, десять лет жизни в России, окончил советскую школу, все приятели мои — русские мальчишки. Потому и в разведку пригласили. — Он улыбался.
— Что-то ты больно развеселился, не к добру это, учти, специалист из России. А еще Угрюмым зовут...
— На характер не жалуюсь. Угрюмый — это конспирация. А настоящее мое имя — Герман. Герман фон Штакельберг. Попадете в рай — привет апостолу Петру, он тезка моего папы. Ну а ежели в ад — поклон Вельзевулу. Мой духовный наставник.
