— Эй, Панас! — крикнул Мужик.
— Я, — отозвался Гордиенко.
— Скафандр на берегу! Одевайся пока... Я сейчас подгребу! Жди меня!
Гордиенко опустил на землю ящик со взрывчаткой и, нашарив лучом фонаря сложенный в стороне скафандр, шагнул, чтоб поднять его.
В то же мгновение сильный удар по голове лишил Гордиенко сознания.
...Десантная группа старшего лейтенанта Гаврикова была уже неподалеку от входа в Балацкую бухту, когда командир катера позвал Гаврикова в рубку.
— Должен быть сигнал с берега, старлейт, — сказал он, — что боны уничтожены. Мы уже близко, а сигнала не вижу. Вон чернеет южный входной мыс, оттуда должен мигать фонарь.
— Странное дело, командир, — хмыкнул Гавриков. — Если б партизаны подорвали боны, то немцы б сейчас такую кутерьму устроили... А тут тихо.
Командир посмотрел на часы.
— Через пятнадцать минут начнут артподготовку корабли и пойдут главные силы десанта. А вот что с твоей группой делать — ума не приложу.
— Высаживай меня на берег. Если сигнала не будет и боны на месте — гони корабль к южному мысу.
— Там скалистый берег, не заберешься.
— Заберусь.
Сигнала они так и не дождались.
Командир сумел подвести катер к скалистому берегу так, словно это был причал. Десантники один за другим покидали палубу катера и карабкались все выше и выше. Над Понтийском уже гремела канонада, и это отвлекло внимание немцев, охранявших подходы к Балацкой бухте, позволило десантникам высадиться незамеченными.
Но когда на катере оставалось еще несколько человек, темноту ночи вдруг прорезал луч прожектора. Он осветил и катер, стоявший у камней, и фигурки прижавшихся к скалам десантников.
— Вот сволочь! — выругался Гавриков и выпустил длинную очередь из «Дегтярева».
Прожектор погас. Но десантников заметили, и разноцветные трассы пуль возникли в темноте.
— Ухожу! — крикнул командир и дал ход.
Не успевшие выпрыгнуть десантники бросились в воду.
— Вперед, парни! — крикнул Гавриков. — Забирайтесь повыше, там нас достать труднее...
Это были его последние слова.
Светящийся уголек пробил сердце старшего лейтенанта Гаврикова.
— У вас тоже была кличка? — спросил Леденев.
— А как же! — откликнулся Гордиенко.
— И как вас звали?
Начальник водолазной школы смутился.
— Хлопец... Конечно, по объемам я скорее дядька, но...
— Так вас назвали, видимо, в целях конспирации, — сказал, улыбаясь, Юрий Алексеевич.
— Вот-вот, — оживился Гордиенко. — То все Лев. Веселый был человек, одессит. Любил придумать что-нибудь позаковыристее.
