– Никитушка, ты бы шел спать, касатик… – начала Баба Яга, когда мы напились чаю.
Я выпил не меньше трех чашек, успокаивая душу после «содержательного» допроса свидетеля.
– Сейчас пойду, стрельцов дождусь только. Не век же они будут его провожать.
– Да уж, больше часа прошло… Вскорости должны быть. А как ты угадал про того злодея, что тканями интересовался?
– Про пастора? Это элементарная логика. Первые сомнения мне подбросил царь Горох, он начал шуметь, будто евреи вечно норовят с наших купцов три шкуры содрать. Глупости, конечно… По мне, так все хороши, но сама идея того, что Шмулинсон знал или подозревал о краже, в голову запала.
– Одно непонятно, зачем же пастору немецкому черную ткань красть? У них ведь, как я помню, во всем одеянии церковном черного цвета нет. Сам в белом платье по улицам разгуливает, служки его в коричневых рясах. При чем же тут черное-то?
– «Ищите причину – найдете преступника», как говорил нам полковник Шмулько.
– Че ж тут искать? – удивилась Яга. – Преступник – пастор этот, как его… Швабс. Заарестовывать его – и дело с концом!
– Хорошо бы… а за что?
– За… за… вот ведь, змей, и ухватить-то его не за что!
– К сожалению… Что мы можем ему предъявить? Что некий Шмулинсон бездоказательно утверждает, будто бы он, гражданин Швабс, пытался перекупить у него черную ткань, а когда не вышло, в сердцах пообещал, что тогда она никому не достанется? Банальнейшее брюзжание из-за несостоявшейся сделки. Состава преступления – никакого, признаков правонарушения – тоже. Не говоря уж о том, что немец вообще сделает круглые глаза и скажет, что он этого еврея впервые в жизни видит! Нет… Направление мы получили правильное, но, чтобы добиться результата, нам еще пахать и пахать…
– Охохо-о-нюшки, грехи наши тяжкие… – сочувственно вздохнула Яга, убирая со стола.
В дверь постучали, явились стрельцы, следившие за Шмулинсоном.
– Все мирно, батюшка сыскной воевода. До самого дома проводили гробовщика энтого.
– В дороге ничего особенного не приметили?
– Нет… ну, вот разве… – Говорящий замолчал, неуверенно глянул на напарника, потом все же решился и продолжил: – Показалось мне, будто на Гончарном переулке из-за забора человек выглядывал. Вроде вылезть собрался, да нас услыхал… Я туда сбегал – никого. Иваныч говорит, показалось…
– Так… Это все? – уточнил я.
– Вроде все, – кивнули оба.
– Ясно. А что, молодцы, когда шли обратно, не было ли у вас ощущения, что за вами следят?
– Как в воду глядишь, участковый! – перекрестились стрельцы. – Только назад повернули, а чуем, ровно в спину кто дышит. Всю дорогу со страху оборачивались… Ну, да Бог миловал…
