– Батюшка… сыскной воевода! Немцы!
– Что орешь, как белорусский партизан?! Еще скажи – танки, мотоциклисты и отборная дивизия СС. Если из немецкой слободы, то пропусти.
– Да вся слобода сюда идет! Всем миром маршируют с камнями и палками. Хотят все отделение дотла спалить!
– Что за бред?! Где Митька?
– Ворота бревном подпирает.
– А… посол немецкий где?
– К царю побег на твою милость жаловаться. Он, вишь, за ворота, а к сотруднику твоему пастор местный пристал – скажи да скажи, зачем приходил? Ну, он и… объяснил. Дескать, охранников ваших замели, а теперича упырями вернули, делайте с ними что хотите. А если кто возмущение проявлять будет, так и… в общем, по закону. Священник бледный стал, как поганка. В кирху ихнюю забежал, начал своих скликать. Мы-то развернулись да в обрат пошли, а смотрим, за нами вся немецкая слобода идет, с песней!
Буквально в ту же минуту раздался грохот булыжников, брошенных в наши ворота. Я торопливо натягивал китель, Яга взялась за ухват, а гражданин Шмулинсон, выглянув в окошко, присел в уголке, надвинув шляпу на нос:
– Ша, меня тут не было. Живым я больше пригожусь родной милиции…
Мы выскочили на крыльцо. За нашим забором организованно бесновалась толпа. Был слышен лающий голос священника, вдохновенно орущего на чистом немецком что-то о превосходстве арийской расы. Хотя я в школе учил английский, но общий смысл его призывов был понятен без перевода. От напирающих людей забор буквально прогибался. Двое стрельцов, дежуривших при отделении, выпрягли кобылу и прижали телегой трясущиеся ворота. Со всех сторон раздавались удивленные крики народа:
– Немчура нашу милицию атакует!
Все, я полез на телегу – если их не остановить сейчас, то горячие лукошкинцы полезут нас защищать и все кончится грандиозной братоусобицей! Мое появление над воротами вызвало шквал оскорблений…
– Думкопф! Убийца! Руссише швайн! Палач! Отомстим за гибель Ганса и Жоры!
– Граждане немцы! – заорал я во всю мощь, рискуя сорвать голос и надеясь быть услышанным. – Вы находитесь во власти жестоких заблуждений! Ваши действия ведут к нарушению законности и порядка! Предлагаю немедленно разойтись по домам! На все вопросы я пунктуально отвечу перед вашим представителем – гражданином Кнутом Шпицрутенбергом.
– Найн! Нет! Здесь и сейчас! – дружно взревели крепкие немецкие парни, а из всех переулков, засучивая рукава, уже спешил на выручку наш народ, и столкновение казалось неизбежным.
– Хорошо! Я готов к откровенному разговору, но прекратите кричать все сразу. Пусть говорит один.
