– Что с тобой, англичанка? – спросил он, стряхивая с туники капли вина.
– Мне плохо! – просипела Джулия, с трудом удерживая содержимое желудка. – Я умираю!
Фальк засмеялся, заслужив этим бешеный взгляд Джулии, подвел ее к борту и держал наклоненной ее голову, пока ее рвало в бушующее море.
– Это всего лишь морская болезнь. А я было подумал…
– Что подумал? – Джулия вытерла губы краем плаща и повернула к нему бледное лицо.
Фальк замялся.
– Ну, что ты беременна…
Джулия скривилась.
– Неужели тебе противна сама мысль о ребенке? – спросил Фальк.
– Нет, норманн, я люблю детей. Мне только противно думать, что мое дитя может родиться в Нормандии.
По тому, как он со свистом втянул воздух, Джулия поняла, что больно задела его, так больно, как, наверное, еще ни разу не задевала. На какое-то мгновение она даже испугалась, что он ее сейчас ударит, и попятилась. Но Фальк, не говоря, ни слова, развернулся и ушел.
По правде говоря, Джулия почти сразу пожалела о том, что сказала, и с удовольствием взяла бы свои злые слова обратно, но это было невозможно, как невозможно достать звезду с неба. Она подумала было подойти к нему и извиниться, но, глядя, как он смеется со своими товарищами, не обращая на нее внимания, она отказалась от этой мысли. Вместо этого она легла, съежившись, на палубный настил, глядя в облачное небо и молясь Богу, Божьей Матери, ангелам и всем святым, чтобы плавание поскорее закончилось. Время от времени она вставала, наклонялась над бортом, и ее снова рвало, но желудок был пуст, и облегчение не приходило.
Дело шло к вечеру, когда показался норманнский берег и флотилия Вильгельма вошла в бухту Св. Валери-на-Сомме. Норманны радостно засуетились, саксы же сохраняли настороженное молчание. Джулия отошла в сторонку и укрылась под навесом. Ей не хотелось покидать корабль, казавшийся последним звеном, связывавшим ее с Англией. Но это было неизбежно. Когда корабль уткнулся носом в песчаный берег, появился Фальк.
Джулия позволила Пьеру поднять себя и передать через борт в поднятые руки мужа.
Джулия обвила его руками за шею и стала смотреть на его лицо. У него были черные-пречерные глаза, обрамленные темными ресницами, прямой нос; чуткие ноздри – ей почему-то показалось, что у Драго такие же, на щеках и подбородке темнела щетина, ведь он уже два дня не брился, а рот…
– Что ты рассматриваешь? – резко спросил Фальк, глядя прямо перед собой.
Джулия вспыхнула, но промолчала. Она достаточно наговорила для одного дня, лучше придержать язык.
