— Что он собирается делать с камнем? — спросил Ян Бриджмена.
Должно быть, ювелир понял вопрос, поскольку обратился к молодому человеку.
— Господа, я даю вам за него сорок пять тысяч ливров. Свой барыш я получу, продав его после огранки.
Бриджмену почти не понадобилось переводить.
— А остальные камни? — опять спросил Ян.
— Скоро дойдем и до них, — ответил Шаленшон, очевидно слегка владевший английским. — Дайте мне время.
Через тридцать три дня яйцо дракона, как его окрестил Шаленшон, отдало наконец все заключенные в нем богатства.
Изумрудов на триста тридцать тысяч ливров. Двадцать семь камней исключительного размера и чистоты.
— У меня самого нет таких денег, — заявил Шаленшон. — Большой изумруд купил Флери, одиннадцать других я продал своим собратьям по ремеслу. С вами мы в расчете, вы получили от меня сто девяносто восемь тысяч ливров. Но здесь спрос не настолько велик, чтобы я мог сбыть остальное в требуемые вами сроки.
Нельзя было усомниться в его искренности: ювелир не скупясь заплатил за три средних изумруда, стоивших тем не менее двадцать девять тысяч ливров.
Бриджмен и Ян, уже чуть-чуть усвоивший французский, переглянулись, не говоря ни слова. «Триста тридцать тысяч фунтов. На это можно открыть еще один банк», — подумал Ян.
— У вас остается камней на сто тридцать две тысячи, — добавил ювелир, — но здесь вы их не получите: если я выставлю на продажу оставшиеся шестнадцать штук, за них не дадут настоящую цену.
— И что же тогда? — спросил Ян.
— Продайте их в другом месте, — посоветовал ювелир.
— Где?
— В Амстердаме или Санкт-Петербурге.
— Все это дивно и прекрасно, — заявил Ян, выучивший это выражение за те недели, что они провели в Париже, — но что нам делать с остальным?
Шаленшон посмотрел на него с веселым удивлением: он в первый раз слышал, как молодой человек произносит по-французски целую фразу.
— Вы очень хорошо говорите на нашем языке, господин Хендрикс, правда с пьемонтским акцентом.
Нимало не заботясь о своем акценте, Ян вынул из сумки большой рубин и звездчатые сапфиры и положил их на стол перед ювелиром.
Тот вскрикнул:
— Боже всемогущий! Да откуда вы взялись, господа? Это же камни с престола Господня, как его описывает пророк Иезекииль!
Он вытянул шею, потом недоверчиво взял в руки рубин и рассмотрел камень со всех сторон.
— Невероятно, — пробормотал Шаленшон. — Это прекраснее, чем сокровища Голконды!
Но звездчатые сапфиры оказались, без сомнения, слишком сильным испытанием для его чувств. Ювелир встал и, схватив графинчик мадеры, налил себе полный стакан, потом осушил его почти одним духом.
