И вот теперь мучились с ней, сокращая и сокращая, уменьшая число действующих лиц: парни с девками отказывались проживать неестественные страсти, говорить неестественным языком. Хотели показать постановку сельчанам к Дню Парижской коммуны, потом к Первомаю, сейчас думали: хоть бы успеть к Октябрьской! Из исполнителей остались только самые-самые энтузиасты: Дуся с Мусей, молодой колхозный плотник Ониська Минин, деревенский грамотей Яков Федорович Шипицын, Тимофей Кучевасов из Тарасове да Катерина Мелехина. Этих, чуть вечер, не выкуришь из сарая: тяжело выговаривают непривычные фразы, гнутся по-деревянному, подражая галантным поклонам, парни фехтуют на палках — и, бывает, войдя в азарт, поколачивают друг друга.
Ребята под вечер собрались недалеко от сарая и, покуда суть да дело, стали загадывать загадки.
— Рогатый, да не бодается!
— Ухват!
— Ног много, а с поля на спине едет.
— …?
— Борона, черти!
— На крыше медведь пляшет.
— Я знаю! — поднял руку Трофимко Дегтянников, пришедший вместе с братом. — Это медведь, Миша-Оша, залез на крышу и пляшет.
— Эх ты, бестолковый Трофимко! Ведь это дым. А вот еще: целый день в лесу шумит, а ночью под лавкой спит.
— Пьяный мужик, в лесу напился!
— Грибная корзина!
— Дудка!
— Топор, топор!
Трофимку надоело отгадывать загадки, и он, выждав паузу, сказал важно:
— Мы с Тявкой зимой медведя, Мишу-Ошу, в лес убивать пойдем. У меня Тявка ученая. Она как бросится на него, как укусит прямо в пасть, а я в ту пору стрелю в него из тятькиного ружья. Я никого не боюсь.
— Ой, Трофимко! — засмеялась Олёна. — Получится с тобой, как с той Овдей, которая ходила пиканы собирать. Никто не знает? Вот пошла раз Овдя в луга за вкусными, сочными пиканами. Только стала рвать, слышит — кто-то шумит в кустах. «Ой, медведь! Ой, он меня поймает!» И — бежать. А шум за ней, за ней. Страхи страшные! Прибежала в деревню как полоумная, все пиканы потеряла. Бабы увидели ее, шумят: «Ты пошто, Овдя, поясок от лаптя распустила? Ведь лапоть потеряешь!» Она смотрит — и верно: поясок от лаптя развязался, ширкает по траве, шумит. Вот тебе и медведь! Ты тоже так-то не испугайся смотри, герой!
— Ну, ладно! — сказал Артёмко. — Хватит болтать-то. И ты помолчи, Трофимко, не мешай большим, а то отведу тебя в лес и отдам страшному Боболю. Сиди тихо! Так что, будем ждать Марию Ивановну с Евдокией Федоровной или сами пока подумаем?
— Что мы, маленькие?
Пришли все, никто не вздумал увильнуть, чтобы отговориться после: долго искал-де корову или мать с отцом не отпустили. Всего было двадцать три человека: одиннадцать будущих четвероклассников и двенадцать третьеклассников.
