Дуся и Муся переглянулись: что такое? — и побежали распоряжаться.
Школа помещалась на втором этаже обширного дома раскулаченного Никиты Демидова. Маленькая комнатешка учительниц, две большие — в одной Курочкина занималась с первым и третьим классами, в другой — Жилочкина со вторым и четвертым. По два ряда парт в каждой: для младших и старших ребят.
Собравшимся второклассникам и третьеклассникам председатель лягаевского колхоза сказал так:
— Живем мы, колхозники, пока худенько. То земля не уродит, то непогода прихватит. Становимся, как говорится, на ноги. Но сразу решили: что бы ни случилось, первый кусок — всегда школе. Вас нынче в школе хлебом кормили?
— Кормили! — ответили ребята.
— Так будет и дальше. Сами станем голодать, а вас обеспечим, выучим. Однако и вы нам тоже помогайте.
— Поля полоть, что ли? — спросил Иванко Тетерлев из Васькино. — Так мы к вам, к лягаевским, не пойдем, у нас свои поля есть. И тятьки с мамками не пустят. Хитрые какие! Чтобы на вас из других деревень работали.
— Обождать-то не можешь, когда взрослый скажет? — строго глянул на него Мелехин. — Если они все у вас такие невежи, так я лучше уйду, — это к учительницам.
— Нет, нет! Они не такие. А он такой. Ваня, скажем тятьке! Выйди из класса! Нет, встань в угол! — заволновались Дуся и Муся.
— Ладно, пускай сидит, — смягчился председатель. — Ребята у нас хорошие, дружные, послушные. Вон как они вчера чистоту наводили. Я тогда и подумал: если всем вместе да за что-то взяться им — ведь выйдет у них! А? Одну былинку, как говорится, и пальцами переломишь, а сноп и через колено не сломаешь. В общем, так: выделяем вам небольшое поле, и садите там сами картошку, морковку, капусту, редьку, горох, свеклу — все, что надо, что в еду годно. Это будет школьное. Чтобы вам потом не один хлеб колхозный здесь жевать. Суп на обед сварить, то-другое. Дома-то тоже не больно жирно кормят, поди? Вспахать мы вам вспашем, а уж садить, окучивать, полоть, копать — это давайте сами. На прополку колхозных полей я своих лягаевских ребят тоже позову. А ты, Ваня, у себя в деревне будешь помогать полоть, потому что — верно! — у вас свои поля есть. Я к ним не касаюсь. Но в школу бегаешь к нам, и школьное поле будь добр к нам ходить обрабатывать, потому что оно для всех школьников. Понял?
— Да я что, понял.
— Почему первоклассников и четвероклассников отпустили? — подал кто-то голос. — Они что, не школьники, им есть не надо?
— Четвероклассники для нашей школы — ломоть отрезанный. Кто-то из них в колхоз придет, самостоятельно будет работать, кто-то в семилетку, в Казово, станет ходить, дальше учиться — это особая статья, к вам не касаемая. А вот вас, пионеров-третьеклассников, что в четвертом классе осенью начнут учиться, да будущий третий класс, который к Первомаю пионерским стал, — милости прошу! Ну, о первоклассниках что говорить! Они ведь еще маленькие, что умеют? Попросите иной раз, помогут они вам, и ладно, а я права не имею. Я и насчет вас-то его не имею, да что делать — такая обстановка, надо взрослым, подсоблять, а это — посильная для вас работа.
