Он долго смотрел на нее в раздумье, затем снял шляпу, вытер рукой лоб и снова натянул ее на самые глаза. Ей был виден только его рот, плотно сжатый. Улыбается ли он когда-нибудь?
– Какие таблетки? – спросил он наконец, голос его был сердитым.
– Не знаю. – Ее снова охватила сильная дрожь. – Много таблеток, красные, синие. – Она отбросила волосы со лба, рука ее дрожала. – Они держали меня и насильно заставляли их глотать.
– Я понял. Ты хочешь сказать, что их целью было убить тебя?
– Это должно было выглядеть как самоубийство. Если бы я умерла в результате приема лекарств, было бы следствие. Шеридан не пошел бы на это. И Молл тоже.
– И тогда они начали делать уколы.
Она кивнула.
– Я сопротивлялась, но они связывали меня… – Она задрожала и закрыла глаза, стараясь отогнать воспоминания. – Иногда они оставляли меня связанную на весь день. Мои запястья сильно кровоточили, потому что я пыталась освободиться. Это навело Молла на мысль представить все так, как будто я пыталась вскрыть себе вены.
– Как долго ты там находилась?
– Я… я не знаю. Время словно остановилось… Меня заперли в комнате без окон, чтобы я не могла отличить дня от ночи. Вначале я определяла дни по смене персонала. Но затем меня перевели в отделение специального лечения и… – Она вопросительно посмотрела на него. – Шеридан и Молл пришли за мной в мою квартиру пятнадцатого января. – Ее снова охватила дрожь, сильная дрожь. – Какое… какое сегодня число?
– Пятое марта.
– Два месяца… – прошептала она, – два месяца…
Дик помог ей подняться в машину, непрестанно ругая себя за то, что именно в тот час оказался в этом проклятом кафе и ухитрился попасть в такие неприятности, которые ему и не снились.
Неприятности, усмехнулся он. Слишком мягко сказано! Бет предстоит пройти период реабилитации после тех лекарств, которыми ее пичкали в Форест Хиллз. При таких обстоятельствах он вряд ли сможет попасть в Юджин со своим грузом в нужное время.
Он решительно свернул на дорогу, идущую вдоль побережья, в поисках подходящего места для остановки. Перед ним был небольшой мотель, но его интересовали сдаваемые в аренду маленькие домики, затерявшиеся в густом лесу на берегу моря. Они были изолированы и от шоссе, и от офиса мотеля, и друг от друга.
Он зарегистрировал их как мужа и жену, так много говоря о свадьбе и медовом месяце, что стареющий и почти глухой хозяин расплылся в улыбке и заверил, что обеспечит им полное одиночество и сам проследит, чтобы никто их не беспокоил. И если даже ему показалось немного странным, что молодожены во время медового месяца путешествуют в грузовике, он ничего об этом не сказал. Просто передал Дику кучу свежевыстиранных простынь и полотенец, понимающе улыбнулся и пожелал им приятно провести время.
