Умереть молодым | страница 5
Мы практически оторваны от остального мира, живем почти на острове. Полуостров тянется узкой полосой к северу от перешейка, и в случае необходимости на пароме через Атлантический океан можно добраться до Бостонской гавани всего за сорок минут. И все же связь между мной и городом, где я когда-то жила, остается столь же ненадежной, как и тонюсенькая перемычка полуострова на карте, – кажется, достаточно всего одного поворота земли вокруг своей оси, или шторма, или изменения атмосферного давления – и я навсегда останусь среди заколоченных домов и открытых автостоянок, забитых проржавевшими от соли машинами. В один прекрасный день выгляну из нашего ромбовидного окна и увижу вокруг только бескрайние зеленые просторы бушующего океана, и ни одного корабля вплоть до самого горизонта: не на чем добраться до дома.
Мы живем в просторной комнате со скошенным потолком, когда-то здесь был чердак. У нас всего одна комната, но большая, а, кроме того, есть еще кухня. Арендовали мы эту квартиру вместе с мебелью и живем посреди весьма странного декора, разрозненных стульев и столов. Добротная мебель орехового и красного дерева; кушетка набита конским волосом. Но все ветхое, в щербинках, трещит и шатается. По-моему, эта мебель когда-то была свидетельницей роскошной и красивой жизни, которая уже никогда не вернется. Розы на ситцевой обивке выцвели, как будто проржавели, и стали такими же унылыми, как магазины Армии спасения или склады подержанных вещей, откуда прибыла эта мебель и куда она обязательно вернется. В стенном шкафу смешанный запах шариков от моли, плесени и яда от муравьев. Комната освещается галогеновой лампой, в шкафу сложена куча одеял армейского образца, которые нам ни к чему, и хранятся спиртовки. Туда же свалена кипа фотографий, которые когда-то украшали стены нашей комнаты. Это черно-белые портреты чьих-то родственников: матери, тетушки, дедушки. Величественные дамы в наглухо застегнутых блузках и почтенные господа в белых накрахмаленных воротничках. На тех местах, где висели портреты, обои темнее. Свалив их в угол стенного шкафа, я, как ни странно, почувствовала себя виноватой, как будто нарушила какой-то старинный обычай.
У нас много ваз, в которые иногда я ставлю камыши и цветы. Еще у нас есть зеркало в бронзовой раме с искривленным стеклом и бра с мудреными выключателями в форме головки ключа. Из окна открывается вид на океан, а у окна – кресло в стиле королевы Анны, чтобы любоваться бескрайними просторами океана. И, конечно, повсюду книги Виктора, они загромождают полки из толстых досок и шлакобетонные подставки вдоль одной из обшарпанных стен цвета морской волны.