Оставив телевизор около двери, выхожу на улицу. Холодно, убийственно холодно. В спальне миссис Беркл горит свет. Мне становится не по себе: с чего это такой пожилой человек бодрствует в столь поздний час? Может, она больна? Или, может, случилось что-то? Мы с ней не виделись больше недели. Чувствую свою вину, но мне необходимо во что бы то ни стало убедиться, что миссис Беркл жива.
Решаю заглянуть в окно; нырнув под решетку, попадаю в узкий промежуток между домом и кустами. Пробираюсь вдоль стены дома, производя при этом слишком много шума, отвожу в сторону ветки, чтобы не поцарапаться. Ухватившись руками за выступ и прижавшись к стене, подтягиваюсь к окну.
Ее спальня напоминает по форме коробочку, в ней высокая узкая кровать и несколько круглых коробок для шляп, сваленных в углу, возле комода. Столики покрыты белыми кружевными салфетками, ночник, бюро. Миссис Беркл в ярко-оранжевом махровом халате с голубыми цветочками пристроилась в уголке своей постели; руки сложены на коленях, сидит, выпрямив спину и рассматривает фотографии, развешенные на противоположной стене. Тонкая шея вытянута вперед, стариковские очки сползают с носа. Черные с проседью пряди полос заколоты сзади и падают на спину. Пока я, цепляясь за выступ, смотрела в окно, она ни разу не пошевелилась.
Море не устает, оно всегда в движении. Бреду по кромке прибоя, там, где вода смывает песок, погрузившись в свои мысли, но прислушиваясь к его шуму. Смотрю на пустынный берег, и в этот краткий миг готова поверить, что когда-то давным-давно на нашей планете мир существовал без людей. Далеко впереди, по левую руку от меня, возвышается темная масса; на мгновение мне кажется, что на песке лежит мертвое тело. Однако вскоре выясняется, что это не человек, а тюлень, хвост у него оторвала акула. От его темного вздувшегося тела исходит тошнотворный запах. Обхожу его стороной. На берегу океана постоянно натыкаешься на останки животных, особенно зимой, когда сильные штормы. Пахнет протухшей рыбой, наполовину занесенной песком. Нагнулась, чтобы поднять ракушку, а оказалось, что это – клюв чайки. Большинство уверено, что жить на берегу моря – одно удовольствие, это так благотворно действует на нервы. Наверное, так оно и есть. Но на берегу моря то и дело натыкаешься на рыб с обглоданными хвостами, на бутылки из-под пива, целлофановые обертки, которые, проплыв много миль, наконец достигли берегов Халла. Прохожу мимо разбитых ловушек для ловли крабов, выброшенных на берег, порванных рыболовных сетей, обрывков каната.
