– Как и любая измена, которая совершается тогда, когда у тебя в одном месте зачешется. – Он покачал головой. – У меня о браке другие представления. Лучше пойдем каждый своей дорогой.
– Понятно, путь себе расчищаешь. Чтобы можно было с чистой совестью волочиться за Джиной Терлицци?
Как ни смешно, но она была не далека от истины.
Мрачное молчание, последовавшее за ее репликой, придало ей сил для новой атаки:
– Не будь дураком, Алекс. Если она тебе так понравилась, трахни ее разок-другой, и дело с концом.
– Ты получишь индульгенцию за свой грешок, и мы обо всем забудем, так?
В это мгновение Алекс всей душой ненавидел Мишель за присущее ей презрение к понятиям чести и чистоты.
– Не надо, ради бога, капать мне на мозг! Это как со сластями. Соблазнился – откусил – пошел дальше.
– Спасибо за то, что познакомила меня со своими взглядами на жизнь. Вот только я не имею желания разделять их.
– Да ладно тебе! Я, по крайней мере, говорю честно, – не сдавалась Мишель. – То, что было у меня с Питером, закончено. Даже если мы и поцеловались с ним, что тут такого? Разве нельзя поцеловать друга? Ты лучше на себя посмотри! Увидел смазливую певичку и распустил слюни. Тьфу! Кое-что ударило тебе в голову, а кровь – в другую часть твоего тела. Мне-то понятно, почему ты вдруг отправился гулять. Обзавидовался и разозлился, что я получила то, чего тебе самому хотелось.
В ее глазах горит убежденность.
Но она ошибалась.
Он никогда не использовал бы Джину Терлицци таким образом.
Никогда!
Алекс молча выбрался из машины, обошел ее и открыл дверцу пассажирского сиденья.
– Я не выйду, пока мы не объяснимся, – окончательно разъярившись, воскликнула Мишель.
– Объяснение закончено. Мне больше нечего сказать тебе, Мишель.
С тяжелым вздохом она отстегнула ремень, вылезла из машины и встала перед ним.
– Подумай как следует, Алекс. Я не верну тебе обручальное кольцо.
– Оставь себе, – равнодушно отозвался он. – Назовем это издержками производства. Но только пусть тебе никогда не приходит в голову, что наши отношения могут возобновиться.
Он захлопнул дверцу машины, как бы ставя точку после последней фразы.
– Скучно в постели с одной гордостью, Алекс.
– Лучше так, чем быть женщиной-однодневкой из списка Питера Оуэна. – Он кивнул в сторону дома. – Тебя проводить до двери?
Она насмешливо улыбнулась.
– Нет. Лучше я тебя провожу. Возможно, ты еще не доедешь до дома, как передумаешь.
– Даже не надейся!
– Сволочь!
Что ж, она предпочитает отбросить любезности. Он не станет возражать.
