Мальчишки пробежали на лыжах километра четыре. Мимо проехал уже не один грузовик. В кузовах машин сидели какие-то люди, Гошка с Никиткой размахивали руками, но грузовики, гремя и подпрыгивая на вытаявших крупных булыжинах шоссейки, пролетали мимо.
— А может, дядя Вася не заметил нас, — осторожно сказал Гошка.
— Нет… Он же знает, что мы его встречать будем, — отозвался Никитка и, увидев очередную машину, принялся ещё энергичнее размахивать рукой.
— А у нас, наверное, ужинать сели, — вздохнул Гошка, поглядев в сторону деревни.
— И у нас, — согласился Никитка и с виноватым видом предложил: — Раз ужин — ты вертайся тогда. Я один встречу.
— Нет уж, вместе так вместе, — заявил Гошка.
Сумерки синели, сгущались, из низины поднимался молочный туман. Мимо проехало ещё несколько грузовиков, а дяди Васи всё не было.
— Наверное, работа срочная. В ночную смену остался, — вслух подумал Никитка, замедляя шаг. — Пошли по домам, пожалуй…
— А кто он там, на заводе-то, тятька твой? — спросил Гошка. — Слесарь? Токарь?
— Я ж тебе говорил: слесарь-сборщик, — пояснил Никитка. — Жатки там собирает, косилки, сеялки.
— А чего дядя Вася в город ушёл? — допытывался Гошка. — Почему он в колхозе не живёт?
— Ты же знаешь, что он с Калугиным не поладил. Вот и ушёл.
— Так это когда было-то? А теперь мог бы домой попроситься, сейчас и с заводов людей в колхоз отпускают. Знаешь, как хорошо было бы! И ты всегда с ним вместе, и на охоту ходи хоть каждый день…
— Знамо дело, хорошо, — вздохнув, согласился Никитка. — Только его не отпустят. Без него там никак не могут, зараз всё остановится.
Никитка неохотно завернул лыжи обратно, но тут один из грузовиков с зажжёнными фарами прижался к обочине дороги. Из кузова поднялся мужчина в стёганом ватнике и замахал мальчишкам рукой.
— Вот и тятька!.. Я ж говорил, что встретим! — вскрикнул Никитка и, взяв лыжи, перепрыгнул через дорожную канаву.
Гошка не отставал от него.
Дядя Вася помог мальчишкам забраться в кузов, постучал по крыше кабины, и машина тронулась.
Никитка с Гошкой уселись на дне кузова рядом с дядей Васей.
Высокий, сильный, в чёсаных белых валенках, в шапке-кубанке с серым верхом, Никиткин отец показался Гошке совсем ещё молодым. Усы у него были аккуратно подстрижены, щёки и подбородок выбриты до синевы.
— Ну, други мои, далеконько же вы забрались, — заговорил дядя Вася. — А я, признаться, задержался сегодня.
Он наклонился к сыну и привлёк его к себе.
— Ой, тятька, — заартачился Никитка. — Парикмахерской от тебя пахнет.
