То, что мы действительно видели в данном периоде,
приблизительно совпало с началом христианства, являясь
прорывом Востока. Подобно долго заключенным водам, его силы
сломали твердую поверхность эллинизма и наводнили древний
мир, хлынув в созданные греками формы и наполняя их своим
содержанием, помимо этого создавая собственные новые
напластования. Превращение эллинизма в религиозную
ориентальную культуру поставило его на ноги. Время прорыва
было, вероятно, обусловлено совпадением двух одновременных
событий -- завершения подпольного роста Востока,
которое дало ему возможность выйти на свет, и готовности,
даже глубокой потребности Запада в религиозном обновлении,
которое объяснялось всем духовным положением этого мира и
его склонностью энергично реагировать на послание Востока.
Это одновременное взаимодействие активности и
восприимчивости было похоже на беседу, наблюдавшуюся тремя
столетиями ранее, когда Греция наступала на Восток.
Новизна возрожденной восточной мысли.
Теперь важно признать, что в этих событиях мы имели дело
не с реакцией древнего Востока, но с новым явлением,
которое в эти решающие часы вышло на историческую сцену.
"Древний Восток" умер. Новое пробуждение не означало
классического воссоздания его освященного веками наследия.
И даже не новая концептуализация ранней ориентальной мысли
была действительной сущностью движения. Традиционный
дуализм, традиционный астрологический фатализм,
традиционный монотеизм -- все были очерчены в нем
вместе с такой специфически новой отличительной чертой,
которая в настоящей обстановке содействовала представлению
нового духовного принципа; и то же самое справедливо для
использования греческих философских терминов. Необходимо
выделить этот факт с самого начала в связи с сильным
воздействием по-другому созданных внешних проявлений,
которые долго вводили историков в заблуждение относительно
структуры мышления, поставленной перед ними, исключая
христианство, просто дополняющее оставшееся от старых
традиций. Все они фактически проявились в новом потоке
символов древней ориентальной мысли, действительно, целом
мифологическом наследии: представления и образы Библии;
элементы учения и терминологии греческой философии, в
частности платонизма. В самой сути синкретической ситуации
заложено, что все эти различные элементы являются
доступными и могут сочетаться как угодно. Но синкретизм как
таковой представлял только внешние аспекты, а не сущность явления.
