на то, что нет дыма без огня и пророк — тот самый убийца, о котором последние дни только и пишет «Время Рапгара».
— Быть может, так, а может, и нет. — Мне не удалось смутить Стэфана. — В этом городе слишком много психов, способных на жестокие поступки. Одних крупных сект и тайных обществ больше двадцати, не говоря уже об обычных выходцах из таких райончиков, как Яма и Ржавчина. Про жителей Пустырей я и вовсе умолчу.
— Что еще поведал славному городу господин пророк?
— Если честно, я слышал лишь краем уха. Ты увидел Клариссу и покинул павильон.
— Какая досада, — проворчал я, свернув с центральной дороги на тропинку, которая должна была привести меня к железнодорожной станции.
Времени до «Девятого скорого» действительно оставалось немного.
— Но, судя по разговорам за чаем, это только начало. Убийства продолжатся.
— Печально.
Я совсем не бесчувственный, но меня и вправду нисколько не заботило, что какой-то обожравшийся корней лунного дерева [7] больной выпотрошил двух господ, решивших вкусить от греховного яблока удовольствий. Яма есть Яма, и те, кто решает спуститься туда, всегда должны помнить, что можно и не подняться. Разумеется, этот западный район Рапгара не так жесток и опасен, как Пустыри, Город-куда-не-войти-не-выйти или Место, но и здесь можно найти приключения на свою голову.
Убийства в Яме происходят регулярно, что и неудивительно с таким-то перенаселением, но газетчики ухватились именно за последние, похожие друг на друга, как две капли воды. На тот свет отправилось отнюдь не отребье с помойки, да еще крови оказалось слишком много, что несколько нехарактерно для живущих здесь преступников. Я бы сказал — излишне кровавое предприятие вышло у неизвестного господина. Словно он — год голодавший людоед тру-тру. Уверен, что теперь, пока в городе или в мире не случится ничего более интересного, все внимание прессы будет приковано к Яме.
Думаю, местные вряд ли рады тому, что их улицы переполнены синими мундирами Скваген-жольца. Жандармов в этом районе Рапгара никогда не жаловали.
Я поднял трость, отодвинул в сторону возникшую на пути ветку, огляделся по сторонам.
Солнце уже успело подняться над покатыми живописными холмами, и теперь его лучи били сквозь желтую листву лип. На пожухлой траве и тонких паутинках все еще сверкали редкие капельки росы. Под каменной кладкой, ограждавшей старое поле и тянущейся с правой стороны от тропы, какой-то зверь, скорее всего бездомный пес, пытался выкопать нору, но так и бросил ее, едва начав. Прямо, сразу за рябинами, ягоды которых уже налились оранжево-алым цветом, виднелся шпиль церкви Всеединого.
