В 1819–1822 гг. во главе его был М.М. Сперанский, который в 1822 г. провел реформу управления Сибирью. Были предприняты шаги к поощрению частного предпринимательства. В 1822 г. издан «Устав об управлении инородцев», юридически оформивший политику государства в отношении нерусского населения Сибири.
Колонизация, завоевание или «добровольное вхождение»?
Вопрос о том, как следует рассматривать и оценивать присоединение Сибири к России, какие термины использовать – один из основных вопросов современной российской исторической науки. И, судя по накалу и ожесточенности полемики, однозначного ответа на него ждать в скором времени не приходится.
До революции процесс освоения Сибири считался «завоеванием», но никакого негативного оттенка в это слово не вкладывалось. Когда Н.М. Карамзин называл Ермака «русским Писарро», он им гордился, а не намекал на судьбу инков. В первые годы советской власти концепция «завоевания» оставалась в силе, только смысл поменялся – ответственность за негативные последствия процесса возлагали на «проклятый царизм». После войны историки вынуждены были поменять взгляды: восторжествовала теория «мирного и добровольного вхождения» коренных народов Сибири в состав Московского государства. В дальнейшем в ходу была компромиссная теория «присоединения»: у разных сибирских народов отношения с русскими складывались по-разному. С начала 1990-х гг. в связи с распадом СССР и обострением межнациональных отношений в работах сибирских историков все чаще стали употребляться термины «экспансия», «колонизация» и опять-таки «завоевание».
В последнее время появились исследования, авторы которых пытаются подойти к проблеме комплексно, оценить ее как с точки зрения метрополии, так и с точки зрения аборигенов. Так, например, А.С. Зуев справедливо отмечает, что о «добровольности» присоединения сибирских народов к России говорить не приходится. Продвигавшиеся по Сибири казаки широко практиковали систему «аманатства». Придя на землю неясачного (не обложенного данью) племени, они захватывали в плен старейшин и их родственников и превращали их в заложников (аманатов). Тогда племя ради сохранения жизни старейшин вынуждено было платить ясак, а позже «добровольно» попадало под власть московского государя. Для аборигенов уплата ясака отнюдь не всегда означала признание русского подданства. На первых порах сбор ясака сопровождался раздачей подарков, которые привозили русские, поэтому аборигены воспринимали эти отношения как меновую торговлю. Казаки же спешили доложить о новых «инородцах», принявших русское подданство. Подобное обстоятельство зачастую приводило к недоразумениям: когда сборщики пытались взять ясак, ничего не давая взамен, «инородцы» пускали в ход оружие. Поэтому внесение ясака и принятие русского подданства нельзя отождествлять.
