— Ну? — спросил наконец Артур Мифлин.
— Что — ну?
— Я просто хотел спросить: это молчание надолго или ты все-таки начнешь развлекать, развивать и просвещать своего гостя? Что-то с тобой случилось, Джимми. Помнится, ты был такой лихой, жизнерадостный малый, неистощимый на шутки и веселые розыгрыши. И где они теперь, твои подначки, твои резвые прыжки и ужимки, где эти песенки, эти вспышки остроумия, которые все сидящие за столом встречали единодушными взрывами смеха, если ты платил за угощение? Сейчас ты больше всего похож на глухонемого, решившего отметить День Независимости при помощи бесшумного пороха. Очнись, Джимми, не то я уйду. Мы же с тобой практически выросли вместе! Расскажи мне про эту девушку — ту, которую ты полюбил и по дурости своей ухитрился потерять.
Джимми тяжело вздохнул.
— Прекрасно, — безмятежно отозвался Мифлин. — Вздыхай, если хочешь. Все лучше, чем ничего.
Джимми сел прямо.
— Да, сотню раз, — изрек Мифлин.
— Это ты о чем?
— Ты собирался спросить, любил ли я когда-нибудь, верно?
— Не собирался, потому что и так знаю: не любил. У тебя нет души. Ты просто не знаешь, что такое любовь.
— Как тебе будет угодно, — покладисто согласился Мифлин.
Джимми снова откинулся на спинку дивана.
— Я тоже не знаю, — сказал он. — В том-то и беда. Мифлин посмотрел на него с интересом.
— Я тебя понимаю, — сказал он. — Вначале возникает как бы предчувствие, когда сердце трепещет в груди, словно птенчик, впервые пытающийся защебетать, когда…
— Да ну тебя!
— …когда ты робко спрашиваешь себя: «Неужели? Возможно ли это?» — и застенчиво отвечаешь: «Нет. Да. Кажется, так и есть!» Я переживал все это сотню раз. Общеизвестные начальные симптомы. Если немедленно не принять соответствующие меры, болезнь может принять острую форму. В таких вопросах полагайся на дядюшку Артура. Он знает.
— Ты мне противен, — ответствовал Джимми.
— Склоняю к тебе свой слух, — снисходительно сказал ему Мифлин. — Расскажи мне все.
— Да нечего рассказывать.
— Не лги мне, Джеймс.
— Ну, практически нечего.
— Уже лучше.
— Дело было так.
— Хорошо.
Джимми поерзал, устраиваясь поудобнее, и отхлебнул виски.
— Я увидел ее только на второй день путешествия.
— Знаю я этот второй день путешествия! И?
— Мы, собственно, даже и не познакомились.
— Просто случайно столкнулись, да-а?
— Тут, понимаешь, какое дело. Я, как дурак, взял билет второго класса.
— Что? Наш юный Рокфербильт Астергульд, мальчонка-миллионер, путешествует вторым классом?! С чего бы это?
