— Спасибо, — сказал Мифлин. — А мы как раз говорили о тебе, Джимми. Ты, должно быть, приехал на «Лузитании»?
— На этот раз она не побила рекордов, — сказал Саттон. В глазах Джимми появилось нечто похожее на задумчивость.
— По мне, она пришла в порт слишком быстро, — сказал он. — Не понимаю, какой смысл нестись с такой скоростью, — продолжил он торопливо. — Так приятно, когда есть возможность насладиться морским воздухом.
— Знаем мы этот морской воздух, — пробормотал Мифлин.
Джимми быстро обернулся к нему:
— Что ты там лепечешь, Артур?
— Я ничего не говорил, — вкрадчиво ответил Мифлин.
— Что скажешь о сегодняшнем спектакле, Джимми? — поинтересовался Рейке.
— Мне понравилось. Артур был хорош. Вот только одного я понять не могу — откуда такое преклонение перед медвежатниками. По некоторым современным пьесам получается, что всякий преуспевающий грабитель становится национальным героем. Глядишь, скоро у нас Артур будет играть Чарлза Пейса[2] под радостные аплодисменты публики.
— Это естественное преклонение тупоумия перед изощренным интеллектом, — объяснил Мифлин. — Чтобы стать хорошим медвежатником, нужны мозги. У кого в голове не бурлит серое вещество, вот как у меня, например, тому нечего и надеяться…
Джимми откинулся на спинку кресла и проговорил спокойно, но веско:
— Любой человек со средним уровнем интеллекта может совершить ограбление.
Мифлин вскочил и начал жестикулировать, не в силах снести такого богохульства.
— Дружище, что за безумные…
— Даже я бы мог, — сказал Джимми, раскуривая сигару.
Ему ответил дружный хохот и общее одобрение. В последние несколько недель, пока шли репетиции пьесы «Любовь медвежатника», Артур Мифлин донимал завсегдатаев клуба «Ваганты» бесконечными разглагольствованиями о высоком искусстве кражи со взломом. Ему впервые досталась такая большая роль, и он проникся ею до глубины души. Он перечитал массу литературы о грабителях. Он разговаривал с сотрудниками агентства Пинкертона. Он каждый вечер делился с собратьями по клубу своими воззрениями по сему поводу, расписывая, какая это сложная и тонкая работа — вскрыть сейф, пока слушатели в конце концов не взбунтовались. Естественно, «Ваганты» пришли в восторг, когда Джимми по собственной инициативе и явно без всякой подначки с их стороны в первые же пять минут разговора наступил великому знатоку воровской жизни на любимую мозоль.
— Ты-то! — воскликнул Мифлин с презрением.
— Я-то!
— Ты! Да ты даже вареное яйцо вскрыть не в состоянии, разве только если это яйцо-пашот, которое варится без скорлупы!
