С третьего этажа Бакиев спустился на второй, в нижнюю палату, вместе с председателем Конституционного суда Чолпон Баековой. Там им пришлось решать уже совсем другую проблему. Этим депутатам новое правительство понравилось, но они очень боялись, что вскоре у них отберут их мандаты. Парламентарии требовали принятия специального закона, который гарантировал бы то, что законным является именно их старый, а не новый парламент. И. о. президента Бакиев и глава КС Баекова сопротивлялись.
– Зачем нам наживать себе 75 новых врагов? – вопрошали они. – Вы ведь и так легитимны. Вот и работайте. А делать ваши кресла более прочными совсем не обязательно. У нового парламента ведь и так регистрацию отобрали.
Дебаты продолжались до тех пор, пока спикеру Кадырбекову не принесли записку.
– Мне тут доложили, – прервал он ораторов, – что к нам движется давно ничего не евшая и неинформированная толпа. Что будем делать? Давайте отпустим президента, и пусть он выполняет свои обязанности – наводит порядок в стране.
Курманбек Бакиев стремительно вышел, но был настигнут журналистами.
– Как вы будете бороться с мародерством? Вы собираетесь вводить чрезвычайное положение? Будет ли сегодня комендантский час? – спрашивали у него.
– Это решится в ближайшие два часа – скорее всего, это неизбежно.
Впрочем, никакого чрезвычайного положения введено так и не было.
Вчера в послереволюционном Бишкеке впервые появился свой полноценный майдан. На газоне между центральной площадью Ала-Тоо и Белым домом разбили палаточный городок. Тут поселились ошане, джалалабадцы и прочие гости столицы, приехавшие в Бишкек делать революцию. Они расположились прямо на траве, тут же поставили казан с пловом. Раздавали его строго по списку.
– А вы плов не продаете? Нельзя ли у вас купить порцию? – нерешительно спросил я.
Суровая женщина с черпаком в руке покачала головой:
– Только для революционеров.
Вокруг меня шумной гурьбой бегали революционеры лет пяти. Их старшие братья повисли на решетке, ограждающей Белый дом, и внимательно смотрели внутрь. А те, кто был постарше, развлекались на площади. Там наконец-то стали использовать сцену, поставленную здесь еще неделю назад по случаю праздника Навруз. Теперь вокруг нее собралась толпа тысяч в пять-семь, и еще человек 500 стояли на сцене. Каждый по очереди выходил к микрофону и говорил все, что думает. В потоке киргизских слов то и дело выделялись хорошо знакомые «продажный Акаев», «бесчинства и погромы», «хороший депутат», «демократический процесс».
