"…Je le mettais en garde contre l'illusion qu'il existe des methods assures pour atteindre Dieu sensiblement: je lui rappelais qu'il n'est rien au monde qui releve
1 Converts (англ.) – перешедшие в Православие; новообращенные.
2 комплекс неполноценности (англ.).
moins de notre volonte, et que le divin que nous en avons trahi la recherche d'une delectation que nous ramene a ce que nous voulions fuir…" (p.154)1.
Два часа с К.А. Он "занимается антропологией". А вместе с тем годами несчастен, frustrated, обижен… Как ему объяснить, что "занимается" он, как и все мы почти всегда, собой , своей ролью в жизни и что это занятие и есть источник мучения – всегда и без всякого исключения… Отречение от мира не в уходе из него – "уход" тоже может стать ролью, исканием себя и своего, а только в освобождении от этой вот занятости своим местом в нем. Тут начинается мир, "превосходящий всякое разумение"2.
Проверка – не Христа, не Евангелия, не Церкви в ее последней сущности (той, что дана и не зависит ни от каких приятий), а исторических форм христианства, в том числе и "православия", – в культуре , ими создаваемой или вдохновляемой. Культура каждой данной эпохи – это зеркало, в котором христиане должны были бы увидеть самих себя, степень своей верности "единому на потребу"3 , "победы, побеждающей мир…"4 . Но они обычно даже не смотрят в это зеркало, считают это "недуховным", "нерелигиозным" (чего стоят хотя бы невозможные по своему примитивизму декламации [духовных лиц] против театра и литературы!), между тем как кровная, необходимая связь христианства с культурой совсем не в том, чтобы сделать христианство "культурным" и тем самым привлекательным и приемлемым для "культурного" человека. Культура и есть тот мир (а не биология, не физиология, не "природа"), который христианство судит, обличает и, в пределе, преображает . Оно над культурой, но не может быть под ней или вне ее. Само понятие Царства Божия может "взорвать" культуру, но в том-то все и дело, что "вне" культуры – ни понять, ни услышать, ни принять его невозможно. Поэтому так ужасны "примитивизм" априорный, триумфальная "антикультурность" современного православия. На "верхах" это воплощается в выходе из современной в какую-то другую – древнюю, старую, но признаваемую единственной "христианской" – культуру: Византию, Москву и т.д., в ее абсолютизацию. Но, во-первых, сами-то эти культуры мы знаем, воспринимаем, получаем только
