— Может, вам с Тейлором присоединиться к нам с Ривой? Мы бы пошли на танцы всей компанией.
— Не думаю, что это возможно, — ответила она, не в силах представить Тейлора танцующим. Она встала, взяла ручку и тетрадь и пошла к выходу. — Мне пора.
Он быстро, как огромная кошка, скользнул к двери и загородил вход. Он стоял очень близко к ней и чувствовал ее легкий аромат. Не думая, что он делает, он поднял руку и коснулся ее волос.
— Не уходи, — прошептал он. — Побудь со мной.
Аманда испуганно вздрогнула. Он смотрел на нее так же, как когда читал стихотворение, особенно место о дрогнувших коленях… Ни один мужчина никогда не смотрел на нее так, никогда с ней так не разговаривал. Это пугало, и вместе с тем она не могла двинуться с места.
— Какой длины твои волосы? — прошептал он.
— Длины? — растерянно переспросила она. — До пояса. Их трудно расчесывать.
— А я бы хотел взглянуть на них распущенными. Они, наверное, такие длинные, густые.
Аманда чувствовала себя очень странно. Возможно, сказывался пропущенный ужин. Возможно, сказывались все те ужины, которые она пропустила за последние несколько недель, но она чувствовала легкое головокружение и дрожь.
— Профессор Монтгомери, я не думаю… — начала она, но остановилась, увидев, что он шагнул ближе к ней.
— Какие у тебя плечи, Аманда? Такие же белые и нежные, как кожа твоих щек? — Он прикоснулся к ее щеке.
"Очень странно», — подумала она, глядя ему прямо в глаза. Она знала, что не должна слушать то, что он говорит. Может, ей следует позвать на помощь? Она сделала шаг назад, и он тут же шагнул ближе к ней.
— Ради таких глаз можно умереть, — сказал он, лаская ее взглядом. — А губы! Губы, созданные для поцелуев. Губы, созданные, чтобы шептать слова любви. Губы, созданные, чтобы ласкать мужчину.
Она не могла сказать ни слова, лишь в голове лихорадочно билось: «О Боже!». Она была напугана, и только поэтому не убегала и не звала на помощь. Хотя нет, это чувство можно было лишь отчасти назвать страхом. Она не знала, с чем сравнить его.
— Аманда, — прошептал он и обнял ее, лаская шею.
К ней никто так не прикасался, и ей показалось, что она умирает. Она закрыла глаза, откинула голову назад, с наслаждением ощущая его руки на своем лице.
И вдруг все закончилось. Монтгомери исчез. Она стояла одна в ночной темноте и думала, не пригрезилось ли ей все это. Но, услышав, как захлопнулась дверь, она поняла, что Монтгомери ушел в дом.
Аманда тяжело опустилась на скамейку, ручка и тетрадь, которые она прижимала к себе все это время, упали к ней на колени. Все не так. Она поступила не правильно. Нельзя было так поступать, а главное, нельзя было чувствовать такое…
