Образ тем более дивен, что редко является глазу. И в этом нет ничего странного, потому что когда у человека много работы, на домашних его уже не хватает. Тем более что и домашних-то этих — раз-два и обчёлся. И даже двух теперь не набирается.
Справедливости ради, пока Митька — наш сын — жил здесь, в Москве, все было гораздо лучше. Валя и тогда много работал, но по вечерам приходил домой в разумное время, общался с сыном, уделяя что-то и на мою долю, и все выходные проводил с семьёй. Бывало даже такое, что мы все вместе куда-то выбирались, жарили шашлыки, устраивали экскурсии и один раз даже играли в пейнтбол. Без чего, впрочем (я имею в виду пейнтбол), я согласна обходиться всю оставшуюся жизнь.
Но когда Митьке исполнилось четырнадцать, Валя решил — и я, подумав и поплакав, с ним согласилась, — что мальчика нужно отдать учиться за границу. Была выбрана частная школа в Швейцарии — столетняя репутация, всемирная известность, элитная клиентура и полный пансион, и вот наш ребёнок, в смешных зелёных штанах по колено и полосатых форменных гольфах, канул за её воротами на долгие четыре года.
Нет, он, конечно же, приезжает к нам на длинные летние каникулы. И мы, особенно я, навещаем его на коротких каникулах или праздниках. И ему, справедливости ради, там хорошо. У него есть друзья, он уже отлично болтает на трех языках, и учат их там всерьёз. Только я все равно не могу отделаться от ощущения, что меня обокрали. И мне кажется, что я совсем уже Митьке не нужна. Глупо, потому что он тоже по мне скучает, и мы перезваниваемся, и вообще мальчик уже большой, ему и надо привыкать к самостоятельной жизни, вот только, только…
Наверное, это потому, что Митя — мой единственный, ранний и очень нужный ребёнок. Так получилось, что я всю жизнь была для него и вокруг него, а он соответственно — со мной.
Мы с Валей поженились очень рано, когда нам было, страшно вспомнить, по девятнадцать. А знакомы были и того больше, с десятого класса. Именно в десятом к нам в класс пришёл новенький, смешной такой парень весь в веснушках, в очках и с лохматыми темно-рыжими вихрами. Я сидела за первой партой, а моя подружка Ирка как всегда опаздывала на первый урок. И этот новенький с девчачьим именем Валя нагло уселся на её место, и согнать его оттуда уже не было никакой возможности. И он так и таскался за мной, как приклеенный, весь последний школьный год. И к концу этого года я к нему настолько привыкла, что когда мы поступили в институты — он на экономический факультет МГУ, а я в Историко-архивный на отделение искусствоведения, — я с ужасом поняла, что мне его не хватает.
