«Гольфик», ты прости меня. Я постараюсь тебя поменьше покалечить. Я поглядела на угол ещё раз. Он казался до отвращения острым и безжалостным. На всякий случай я ещё подала на пару метров вперёд.
Ладно, хватит рассусоливать. А то я никогда не соберусь. Сейчас набегут какие-нибудь, начнут приставать. А что это вы тут делаете, гражданка?
Я сняла ногу с тормоза и поставила на газ. Машина тихо-тихо двинулась вперёд, я почему-то вспомнила, как однажды в аквапарке Митя уговорил меня съехать с высоченной водяной горки, как я, уже сдвинувшись с места и набирая скорость, вдруг увидела, какая она высокая и как мне страшно, и я уже не могу остановиться и никуда убежать. Тогда я закрыла глаза от страха, и это помогло. Я выдохнула, покрепче зажмурилась и вдавила ногу в пол…
Дзынь! Бах! Трр! Ой! Меня тряхнуло и ударило о руль. Я инстинктивно накрыла голову руками. Все было тихо. Наверное, кончилось. Быстро-то как. Я осторожно открыла один глаз. Сама жива, это точно. Марина сидела рядом и тоже вроде дышала. Я открыла второй глаз и посмотрела вперёд. Все получилось!
Левый край машины был смят в лепёшку. Фара разбилась, угол пропорол бампер и вмялся в радиатор. Капот вспучился и покоробился. Очень убедительно, по крайней мере изнутри.
Но любоваться творением рук своих было некогда. Я отстегнула ремни, открыла дверцу (её, кстати, почти не перекосило) и вылезла. Потом нырнула в машину и попыталась перетащить Марину на сиденье водителя.
Снотворное, очевидно, успело подействовать, потому что она совершенно ни на что не реагировала и была обмякшая, как тряпичная кукла. Я прислушалась — дыхание ровное, нащупала пульс — вроде нормальный, не частит, не пропадает. Тащить её было трудно, но в конце концов я справилась и усадила её как надо. Она тут же поникла и опустилась на руль. Очень убедительно.
Я вытащила Маринину сумку и захлопнула за собой дверцу. Все. Арина осталась там, внутри. А мне надо отсюда смываться.
Я огляделась. Вокруг по-прежнему не было ни души. День катился к вечеру, ранние сумерки грозили с минуты на минуту сгуститься в серьёзный вечер. Теперь надо вызвать сюда врачей и милицию.
Выбежав за ворота и отбежав по улице метров десять, я схватилась за сумку, нашаривая в ней телефон. Он никак не находился, это вечная история, когда надо, никогда мобильник в сумке не найдёшь. Стоп! Какой к черту мобильник, он же остался в м-о-е-й сумке, а это — Маринина. То есть теперь моя, конечно, но от этого не легче. А как же я позвоню?
