Она машинально нагнулась, протянула руку к голове «трупа», параллельно размышляя: немедленно ли развернуться и уйти, или сначала высказать шутнику всё, что о нём думает. Стоило из-за такой ерунды заставлять мучаться Толика…
Волосы у сморщенной маски оказались мягкие, шелковистые, на ощупь не похожие на искусственные. А лицо… Нагнувшись, Татьяна смогла оценить тончайшую степень имитации: крохотные морщинки в углах глаз, чуть синеющую сквозь кожу виска венку, угревую сыпь на лбу, старый, давным-давно заживший шрамчик над верхней губой…
Ничего кошмарного в маске не было, никаких окровавленных вампирских клыков. Но она пугала – вернее, своей настоящестью производила на редкость отталкивающее впечатление. Муха не без брезгливости коснулась кожи лба, пытаясь понять: как же это сделано?
Не резина… Больше всего похоже на… – Муха не успела закончить пугающее мысленное сравнение.
Сзади раздался звук.
Странный.
Неожиданный.
Тем более неожиданный, что – Муха лишь сейчас осознала – в квартире было тихо, как в склепе.
И в этой мертвой тишине за спиной Тани послышалось что-то непонятное.
Не то постукивание, не то поскребывание…
Словно, чуть царапая коготками паркет, к ней неторопливо приближался какой-то зверек. Нет, пожалуй, не один, четыре лапы не могут ступать так часто… Звук раздражал, как будто когти неведомой зверушки царапали заодно и по хребту Татьяны…
Муха распрямилась мгновенно, как подброшенная пружиной. Но обернуться медлила. Почему-то не спешила увидеть и узнать, какую еще мерзкую шуточку измыслил недоумок-Роберт.
Потом обернулась.
И широко распахнула рот, намереваясь закричать.
Но не смогла.
Толик ничего не понял.
Только что он шел по прямой, вдоль поребрика, ощупывая каждую пядь аллеи глазами – и вдруг, совершенно неосознанно, сделал в сторону шаг, другой, машинально отвел взгляд, скользнул им по кронам лип, подумал, что небольшой ночной дождь не помешает, листья совсем пыльные; кстати, про листки – не забыть бы отдать сегодня раздерганный на листки-шпаргалки конспект, поленился ксерокопировать в свое время, теперь придется тащиться через полгорода… Толик шел, ускоряя шаг, напрочь позабыв про Таню Мухину.
Остановил он себя усилием воли. Постоял, приказывая ногам застыть на месте – те так и порывались шагать непонятно куда. Вернулся назад. Не на то место, откуда началось непонятное, но за пару шагов до него.
И сделал эти два шага.
Опыт удался. Через несколько секунд Толик убедился, что идет уже вдоль противоположного газона аллеи и напряженно размышляет: у кого бы перехватить деньжат и рассчитаться с Дедюхиным, все чаще напоминающим про висящий с марта долг…
