Дуэль. Уж не дуэль ли она выбрала способом самоубийства? (Подумав об этом, Женя почувствовала, как кровь прилила ей к лицу, – как же она раньше не догадалась?) Может, Лена хотела уйти из жизни и не знала, как это лучше сделать? Может, жизнь показалась ей такой невыносимой, что она предпочла умереть?.. Хотя довольно-таки сомнительный способ, он мог и не сработать, промахнись она, Женя…
Дуэль. Дуэль – это было абсурдно с самого начала. Значит, Лена и не собиралась стрелять в нее и выстрелила, быть может, в воздух, в то время как Женя, ничего не подозревая, палила в подругу, спасая свою шкуру? Этой дуэлью Лена, получается, добилась сразу двух целей: ушла из жизни с Жениной помощью и к тому же подставила ее. Она же отлично понимала, что никакая дуэль не оправдает убийство. И ее в тот момент мало беспокоила мысль, что Шехов может помочь Жене избежать наказания. И, уж конечно, она не могла предположить, что Женя взвалит ответственность за это убийство на самого Шехова, что запугает его до смерти… Выходит, она, Женя, – само зло. Она убила свою лучшую подругу, превратив жизнь ее мужа в самый настоящий ад. Как он мог ей довериться и поехать в Питер? Разве он не рисковал, отправляясь в Питер с трупом собственной жены в багажнике? Его машину могли остановить на дороге сто раз и осмотреть этот чертов багажник. Но, к счастью, его не остановили.
Ей вдруг стало невыносимо жаль Шехова. Он был так перепуган случившимся, что не сразу понял опасности, нависшей над ним самим. Поначалу, вероятно, он осмыслил только две стороны трагедии: первое – погибла Лена, второе – Женю могут посадить. Разве он мог предположить, что в панике Женя (ради безопасности которой он и должен был предпринять безумное путешествие с трупом в багажнике в Питер) будет вести себя как последняя предательница. «Ее надо похоронить как положено…» – скажет Шехов-муж, Шехов-человек, Шехов-мужчина. «Без милиции и прокуратуры тут не обойтись, тебя затаскают по судам, твоя карьера полетит ко всем чертям… Я сделаю так, что все обернется против тебя» – эти слова вырвались у Жени сами собой, она выпалила то, что думала. Страх ослепил ее, превратив в комок нервов, в слабое трусливое существо. Еще тогда, говоря ему это, она уже видела себя в тюрьме, ей даже казалось, что она чувствует запах нечистых, опустившихся зэчек, своих соседок по камере, – дикая фантазия, вызванная желанием как можно скорее взвалить бремя ответственности за совершенное убийство на кого угодно, даже на своего ни в чем не повинного любовника. Ведь это же не из-за него стрелялись… Хотя он, бедолага, думает по-другому. Быть может, именно эта мысль, что из-за него, такого неотразимого, стрелялись две молодые красивые женщины, и придает ему сил?
