В подобном положении в джунглях мало что можно сделать, но я сделал все, что мог. Уложив Моти на спину, я ослабил на нем одежду и начал делать массаж в области сердца. Когда я уже почти потерял надежду и собирался нести его домой, Моти открыл глаза.
Немного погодя, когда Моти уже сидел, прислонившись к дереву, я, докуривая сигарету, попросил его рассказать, что же все-таки произошло. «Расставшись с вами, — сказал он, — я прошел небольшое расстояние по ложбине, тщательно осматривая землю в поисках следов крови или шерсти. Заметив на листе пятно, напоминавшее высохшую кровь, я наклонился, чтобы получше рассмотреть его, а когда поднял голову, то прямо перед собой увидел морду тигра. Он лежал свернувшись на расстоянии трех или четырех шагов и смотрел на меня. Голова его была немного приподнята над землей, пасть широко открыта, на подбородке и груди виднелась кровь. Он, казалось, приготовился к прыжку. Я потерял голову, закричал и побежал прочь». Моти не видел убитого замбара. По его словам, место, где лежал тигр, было открытым, не заросшим кустарником, и никакого убитого животного поблизости не было.
Сказав Моти, чтобы он оставался на месте, я погасил сигарету и занялся поисками. Мне представлялось невероятным, чтобы тигр с разинутой пастью, с кровью на подбородке и груди позволил Моти приблизиться по открытому пространству на расстояние нескольких шагов и ничего не сделал, когда тот закричал так близко от него.
Подойдя с величайшими предосторожностями к тому месту, где находился Моти, когда он закричал, я увидел перед собой голый участок земли: по-видимому, тигр, катаясь с боку на бок, смел с него все листья. У ближайшего края этого участка виднелись расположенные полукругом следы запекшейся крови. Осторожно обходя место, где прежде лежал тигр, дабы не испортить следы, я заметил на противоположной стороне участка свежий кровавый след, который по непонятной причине зигзагообразно извивался в направлении горы, а затем тянулся несколько сотен ярдов вдоль ее подножия и исчезал в глубоком и узком ущелье, где протекал маленький ручеек. Тигр ушел по этому ущелью, ведущему в горы.
Я вновь подошел к оголенному участку земли и осмотрел следы запекшейся крови. В крови попадались осколки костей и зубов, они и объяснили мне все происшедшее. Выстрелами из ружья две ночи тому назад тигру раздробили нижнюю челюсть, и он скрылся в джунглях, где у него было логово. Сильная боль и потеря крови не дали возможности тигру уйти далеко. Он улегся в том месте, где вначале самка замбара заметила, как он катается с боку на бок, а потом, тридцатью часами позже, на него наткнулся Моти. Раздробленная нижняя челюсть (самая болезненная рана у животных), по всей видимости, вызвала у тигра сильный жар, и бедняга, вероятно, находился в полубессознательном состоянии, когда услышал крик Моти. Тигр тихо поднялся и ушел пошатываясь, стремясь во что бы то ни стало добраться до ущелья, где, как ему было известно, имелась вода.
