Базарные старшины и староста весовщиков больше были озабочены состоянием самих торговых рядов и тем, в достаточной ли мере соблюден порядок в них. Велено было убрать весь мусор, всех нищих, разогнать всех собак. Неизвестно почему, но считалось, что спаситель города собак не переносит.
Как это водится, когда стражники и старшины возвращались со своей инспекции, то халаты их были оттопырены, а торговцы посылали им вослед тихие, но весьма красноречивые проклятия.
За минуту до появления Харуджа Краснобородого ударили в большой базарный барабан, загнусавили четыре зурны[31], босоногие водоносы бросились поливать площадь перед базарными воротами, у ворот собралась значительная толпа. Главный городской военачальник не слишком часто появлялся перед народом, и не все сумели его рассмотреть как следует. Он продолжал вызывать, изрядное любопытство.
Несмотря на все усилия водоносов, приближение Харуджа и его конной свиты сопровождалось целым пылевым облаком. Кроме того, на звук барабана отозвались почти все ишаки, что были привязаны к длинной коновязи у базарных ворот. Крик ишака трудно приравнять по сладкозвучию к пению соловья, таким образом, приходится признать, что обстановка встречи Харуджа отчасти напоминала ад.
Знаменитый мореплаватель ехал на абсолютно белом арабском скакуне и был облачен в белый халат и белую чалму. Верный Фикрет и его двоюродный брат Абдалла имели под собою гнедых жеребцов, на плечах синие халаты и на головах цветные чалмы. Прочие всадники, числом не менее полусотни, никакого единообразия в одежде не соблюдали, сказывалась традиция «берегового братства», где каждый был сам себе господин до известной степени. Разумеется, не в период военных действий.
Надо заметить, что не все люди Харуджа были правоверными мусульманами. Лучшими пушкарями были у него два малагских мориска, то есть выкрестившиеся иудеи. Плавали на одной из галер два сицилийца-католика, приговоренных в Мессине к четвертованию за жестокое обращение с послушницами одного женского монастыря. Особо надо было сказать о суданских неграх, лучших гребцах его маленькой эскадры. Эти феноменально сильные и выносливые люди, превосходящие по неприхотливости берберского верблюда, были, кажется, вообще чужды идеи Бога, а если нет, то за высшее существо числили своего начальника – краснобородого Харуджа.
Освободитель медленно ехал между рядами, и со всех сторон неслись приветственные крики в его адрес. Сразу после ночи феерического переворота, после изгнания испанцев и кабилов, в Алжире было объявлено, что волею нового командующего гарнизоном все подати снижаются вдвое, а все долги кастильским, малагским и прочим бежавшим или убитым ростовщикам отменяются.
