— Это Огден. Сын миссис Форд. Тут истинная трагедия.
— Может, это он только на портрете такой. Мальчишка и вправду косит или его так художник увидел?
— Не смейтесь. Сердце Несты разбито. Она потеряла этого мальчика.
Я смутился.
— Он умер? Виноват, виноват. Ни за что не стал бы…
— Да нет, он жив-здоров. Но для нее — умер. Суд отдал его под опеку папаши.
— Суд?
— Миссис Форд была женой Элмера Форда, американского миллионера. Они развелись год назад.
— Понятно.
Синтия неотрывно смотрела на портрет.
— Этот мальчик — в своем роде знаменитость. В Америке его называют «Золотце ты наше».
— Почему же?
— Так уж прозвали похитители. Его много раз пытались похитить.
Замолчав, она непонятно взглянула на меня.
— А сегодня, Питер, сделала попытку и я. Поехала в деревню, где жил мальчик, и похитила его.
— Синтия! Господи, что вы говорите?
— Разве вы не поняли? Я сделала это ради Несты. У нее разрывалось сердце из-за того, что она не могла видеть сына. Вот я и украла его, прокравшись в дом. И привезла сюда.
Не знаю, отразилось ли на лице всё мое изумление. Надеюсь, нет, потому что у меня просто ум за разум зашел. Полнейшее хладнокровие, с каким Синтия рассказывала об этой выходке, совершенно сбивало меня с толку.
— Вы шутите?
— Нет. Я правда его украла.
— Господи Боже! А закон! Ведь это уголовное преступление!
— Ну, а я это сделала. Людям вроде Элмера Форда нельзя доверять опеку над ребенком. Вы его не знаете, а он бессовестный финансист, только и думает о деньгах. Мальчику нельзя расти в такой атмосфере в самом впечатлительном возрасте. Это погубит все доброе, что в нем есть.
Мой ум все еще беспомощно увязал в юридическом аспекте дела.
— Но, Синтия, похищение — это похищение! Закон не принимает во внимание мотивов. А если бы вас поймали…
Она резко перебила меня:
— А вы, Питер, побоялись бы пойти на это?
— Ну… — промямлил я. Такой вариант мне и в голову не приходил.
— Я не верю, чтобы вы на это решились. Но если я попрошу вас, то ради меня…
— Синтия, похищение — это… Это низость.
— Я же ее сделала. Разве вы презираете меня? Никакого достойного ответа придумать я не мог.
— Питер, — продолжала она, — я понимаю ваши муки совести. Но разве вы не видите, что наше похищение в корне отличается от обычных, которые вам, естественно, противны? Мы лишь увозим мальчика из окружения, которое наносит ему вред, к матери, которая его обожает. Здесь нет ничего дурного. Наоборот, это замечательно!
Синтия приостановилась.
— Питер, вы сделаете это ради меня?
