Взор Перси, как раньше взор Флоренс, начал отчаянно метаться, обращаясь то на небо, то на землю и обратно. Видно было, что человек сильно расстроен. Наконец, совладав со своим взором и направив его строго на меня, он
продолжил:
— Вскоре после завтрака я обнаружил ее одну в цветнике, где она срезала цветы, и поспешил предложить, что подержу корзинку.
— Очень любезно.
— Она поблагодарила меня, сказав, что будет очень рада, и некоторое время мы беседовали на нейтральные темы. Слово за словом, и я попросил ее быть моей женой.
— Молодчина!
— Как вы сказали?
— Я просто сказал: молодчина.
— Но почему вы сказали: молодчина?
— Ну, как бы подбадривал, мол, так держать.
— Понимаю. «Так держать». Пожелание, чтобы человек Действовал и дальше в том же духе, и являющееся знаком Дружеского одобрения?
— Верно.
— Но в данных обстоятельствах мне удивительно — я бы даже сказал, стыдно — слышать это из ваших уст, Вустер. Это поступок в дурном вкусе, приличия требовали бы воздержаться от насмешек и издевательств.
— Не понял?
— Если вы победили, это вовсе не причина издеваться над теми, кому не повезло.
— Извините, может, вы бы снабдили меня какими-нибудь комментариями…
Он досадливо поморщился.
— Я же сказал вам, что просил Флоренс быть моей женой, и сказал, что она мне сообщила нечто, повергшее меня в изумление. А именно — что она помолвлена с вами.
Тут я, наконец, понял, на что он намекает.
— О, а. Да-да, конечно. Ну, разумеется. Да, похоже, что мы обручились.
— Когда это произошло, Вустер?
— Недавно. Он хмыкнул.
— Совсем недавно, надо полагать, ведь еще вчера она была помолвлена с Чеддером. Ничего не разберешь, — сердито заключил Перси. — Голова кругом идет. Не поймешь, на каком ты свете.
Тут я не мог с ним не согласиться.
— Действительно, неразбериха.
— Просто с ума можно сойти. Представить себе не могу, что она в вас нашла?
— Я тоже не могу. Все это совершенно непонятно. Он свел брови, задумался. А потом продолжил:
— Взять ее недавнее увлечение Чеддером. Это, понапрягшись, все-таки можно понять. Он хотя и умственно отсталый, зато представляет собой эдакое молодое, сильное животное. И случается, что девушки интеллектуального склада тянутся к сильным молодым животным. Бернард Шоу положил этот мотив в основу своего раннего романа «Профессия Кэшела Байрона». Но вы? Уму непостижимо. Просто хилый мотылек.
— По-вашему, я похож на хилого мотылька?
— Если вы можете предложить более точное сравнение, буду рад его услышать. Я не вижу в вас ни крупицы обаяния и ни малейших признаков каких-либо качеств, которые можно было бы счесть привлекательными для такой девушки, как Флоренс. Диву даешься ее готовности постоянно терпеть в доме ваше присутствие.
