За последние несколько дней Джеф не раз беседовал с Энн и утвердился в мысли, что сладкие речи — метод, который следует использовать и впредь. Он перешел на бег и начал сладкую речь, едва оказавшись на расстоянии окрика.
— Так вот вы где! — воскликнул он. — Я-то думал, что буду вас долго и мучительно искать, а в конце концов найду у миссис Корк, с блокнотом, куда вы записываете ее нудные воспоминания о слонах.
Энн посмотрела на него тем удивленным, пристальным взором, который запомнился Джефу с их первой встречи.
— Странно, — сказала она. — Когда вы побежали, мне показалось, что я вот-вот вспомню. Уверена, что видела вас прежде.
— И, когда я побежал, картина воскресла в памяти?
— Только на секунду, и тут же снова пропала.
— Мне еще пробежаться?
— Не трудитесь. Пустяки.
— Ну нет. Вы лишаете себя одного из прекраснейших воспоминаний. Для большинства людей увидеть меня впервые — целая жизненная эпоха. Они переживают это мгновение снова и снова, чтобы подбодрить себя в трудный час. Скажите, теперь, когда у вас было время подумать, вы по-прежнему убеждены, что не бывали в милом Люцерне?
— Убеждена. Он и вправду такой милый?
— Еще бы! Прелестный, синий, полный зачарованных туристов с Бедекерами под мышкой.
— Если он так хорош, я бы вряд ли его забыла. Особенно, если бы встретила вас.
— Верно. Осталось предположить, что мы встречались в прежнем рождении.
— Это будет великий день, когда я вспомню.
— День ликования, — кивнул Джеф.
Совесть укоряла его, что все это очень похоже на треп, а он дал зарок не трепаться в день избавления от мисс Шусмит. Однако, убеждал он себя, он не треплется, хотя внешне это очень похоже. Когда любишь девушку всеми фибрами души, это уже не треп. Очень просто, если хорошенько подумать, убеждал он свою совесть, и совесть отвечала: «Очень!».
Энн повеселела. Она уже замечала, что веселеет в обществе Джефа. Никто вот так сразу не пробуждал в ней столь живую симпатию, как будто кто-то рассказал ему про ее интересы и любимые книги. Она честно признавалась себе, что ее огорчение было отчасти вызвано его внезапным отъездом.
— Куда вы исчезли на целый день? — спросила она. — Я боялась, что вы пресытились угубуанской пищей и пропали совсем.
— Нет-нет, — отвечал Джеф. — Я давно возвысился духом и не замечаю, что ем. Я был в Лондоне. Привез вам коробку шоколадных конфет.
— Какое благородство! Здесь они, конечно, под строжайшим запретом.
— Догадываюсь. Придется вам есть у себя в спальне. Я встану в коридоре и буду нести дозор. Это напомнит вам Роудин.
