— Садитесь, мистер Эдер. Вы очень молоды, — сказала она, в первую же секунду обнаружив изъян в его маскараде. — Я не думала, что вы так молоды.
Джеф хотел сказать, что отец был в его годы таким же, но передумал, как-то догадавшись, что миссис Корк не одобряет легкую болтовню.
— Однако у вас большой опыт.
— Огромный. На Петров день,[10] я вам верно говорю…
— Хорошо. Полагаю, мисс Бенедик объяснила, зачем вы мне нужны.
— В подробностях.
— Человек, который вас сюда проводил, и есть Кейкбред.
— Я это понял.
— Приглядывайте за ним.
— Хорошо.
— Он или вор, или сумасшедший. Я хочу знать, что именно, прежде чем заявить лорду Аффенхему самый решительный протест. Нет, вы подумайте! Включить подобное условие в договор!
— Весьма необычно.
— Не понимаю, почему мисс Бенедик не обратила на это мое внимание. Кстати, как вам показалась мисс Бенедик?
На эту тему Джеф мог бы говорить долго и красочно. Впрочем, справедливо рассудив, что миссис Корк не склонна выслушивать поэтические хвалы, он ограничился ответом, что Энн, по его мнению, очень мила.
— Она так морщит нос… — добавил он, позволяя себе минутную слабость.
— Нос?
— Кончик носа.
Миссис Корк взглянула непонимающе.
— Ни разу не видела, как она морщит нос.
— Сыщики примечают такие мелочи.
Миссис Корк на мгновение задумалась. Вероятно, она размышляла о носе своей компаньонки, но, поймав взгляд антилопьей головы и прочтя в стеклянных глазах легкую укоризну, вернулась к делу.
— Меня беспокоит мисс Бенедик.
— Вы хотите сказать, Кейкбред, — великодушно поправил Джеф легкую оговорку.
— Я не хочу сказать, Кейкбред, — отрезала миссис Корк. — Я хочу сказать, мисс Бенедик и сказала, мисс Бенедик. Когда миссис Моллой предложила позвать в Шипли-холл детектива, я согласилась главным образом для того, чтобы больше узнать о мисс Бенедик. Вы будете следить за ней.
— За ней?
— Да. Я ей не доверяю. По-моему, она — двуличная особа.
Этого Джеф спустить не мог. От гнусного слова «двуличная» все перевернулось в его душе. Миссис Корк может сколько угодно чернить лорда Аффенхема, но если уж она перешла на Энн, придется ее одернуть.
— Двуличная? То есть как это! Ничего подобного! — с жаром воскликнул он. — У нее прекрасная душа, чистая и открытая, словно… э… ну, сами знаете.
Миссис Корк молодой человек нравился все меньше и меньше. Она предпочитала, чтобы ей поддакивали в доброй голливудской традиции. Во взгляде ее сверкнула сталь. Многие туземные носильщики и мелкие африканские торговцы узнали бы этот взгляд. Именно за него она получила у них прозвище Мгобо-Мгумби, что можно приблизительно перевести как «Та, с которой лучше не связываться».
