Мэдвей подошла ближе, приостановилась, вскинула на него почтительный взор и протянула сигару двумя изящными пальчиками.
— Она вам еще нужна, сэр?
— А?
— Вы забыли сигару в спальне у мадам, и я подумала — а может, она вам нужна?
2
Сенатор сразу пал духом. Курильщик машинальный и бессознательный, он, пустившись в розыски, забыл про недокуренную сигару. Горло ему заметно перехватило, и он издал слабый хрип, похожий на предсмертный кряк погибающей утки.
— Вас там не было!
— Нет, сэр, я была.
— А я вас не заметил!
— Да, сэр, не заметили.
Сенатор шумно прочистил горло. Очень ему хотелось задать несколько вопросов этой невозмутимой девице, но он чувствовал, что это неблагоразумно. Бросающееся в глаза обстоятельство, которым требовалось заняться незамедлительно, — то, что она видела, как он шныряет по венецианской спальне. Где скрывалась она сама — вопрос второстепенный.
— Х-рм-фх! — неловко выдавил он.
Мэдвей мирно и уважительно ждала его ответа. Нет, думал сенатор, всматриваясь в ее глаза, так ли они полны почтительности, как ему показалось? Девица скрытная. Трудно угадать, что у такой на уме.
— Э… М-дэ… вам, наверное, кажется странным, что я зашел в спальню миссис Гедж?
Мэдвей молчала.
— Дело в том, что у меня хобби… антиквариат. Мэдвей сохраняла невозмутимую безмятежность.
— Такой дом, как этот… исторический, знаете, старинный… подлинный замок старого мира, полон занимательных образчиков… и мне… э… э… очень любопытно. Да, очень. Любопытно… э… любопытно по нему побродить. Н-да, я нахожу это весьма любопытным.
На снежно-белые волосы уселась муха. Мэдвей в молчании разглядывала ее. Сенатор откашлялся снова. Он понимал, что мог бы выступить и поубедительнее.
— Но я понимаю вполне, — снова замямлил он, стараясь добиться хоть слабого подобия той звучности голоса, которая производила такое впечатление на молодых депутатов в Вашингтоне. — Я понимаю, что миссис Гедж, возможно, не понравится… она, возможно, станет возражать… так сказать, удивится, что в ее отсутствие я заглянул в ее sanctum sanctorum.[5] Ну, в общем… буду вам весьма признателен, моя дорогая, если вы ничего ей об этом не скажете. Вот… — Сенатор, перейдя к делу, извлек из кармана купюру, очень надеясь, что это не mille,[6] но опустить глаза и проверить не посмел. — Вот, возьмите.
— Спасибо, сэр.
— Значит, договорились? Ни словечка?
— Да, сэр.
— Понимаете… То есть, понимаете… Вообще-то, с другой стороны, мне лучше бы дождаться миссис Гедж. Она сама, лично, поводила бы меня по замку… Но так как… э… учитывая, что… в общем, лучше будет, если вы… а… хр-м-фр… так вот.
