— Нет?
— Нет, сэр. Знаешь, что?
— Что?
— Когда она выложила мне это сегодня утром, меня прям перышком сшибить можно было. Ну догадайся вот, что?
— А что?
— Ни в жизнь не скумекаешь!
— Так что, а?
— Представляешь, что она мне выложила сегодня утром?
— Да откуда, черт тебя дери, мне знать? — Вспышка раздражения сбила Слаттери с выбранного курса льстивости. — Ты что, воображаешь, я там под кроватью прятался?
— Она мне сказала, я должен стать американским послом. Слаттери переваривал новость.
— М-дэ, не подарок…
— Я и сам знаю. Послы должны носить форму и атласные бриджи… это подумать!
— И треугольные шляпы.
— Что? Еще и шляпы?
— А то! Сам видел в новостях. И французишки эти всех послов обцеловывают.
До этих слов Гедж полагал, что вник во все изъяны предложенной роли, но теперь до него дошло, что последний, и самый ужаснейший, ускользнул от его внимания. С минуту он сидел как в параличе. Потом взорвался яростным потоком слов.
— Ну, нет! Нет, и точка! Еще чего! Раздобуду маленький капиталец, чтоб было с чего сызнова начать, и подниму бунт. Да-с, сэр! Бунт, и точка. Я очень люблю свою жену, но это уж, знаете! «Слушай! — я скажу. — У меня хватает денег, чтоб начать сызнова, теперь я человек независимый, понятно? И я не намерен становиться никаким послом. Чем быстрее ты про это забудешь, тем лучше! Потому что все это — чушь собачья! И кстати, о Франции, — я скажу, — уезжаю из этой страны на следующем же пароходе. Возвращаюсь в Калифорнию. Прикипела к своей Франции, — я ей скажу, — так и торчи тут! Лично я возвращаюсь в Глендейл». Да-с, сэр!
Человеком Слаттери был не злым, но весьма практичным. Люди, вроде него, только и знают, что обескураживать мечтателей.
— А где, интересно, — перебил он, — ты достанешь этот свой капиталец?
В пылу возведения воздушных замков мелочь эту Гедж как-то упустил. Огонь в его глазах потух.
— А ты мне не сможешь одолжить? Совсем немножко? Слаттери ответил, что нет, не может.
— Да мне больше десяти тысяч и не потребуется. Эх, мне б раздобыть только десять тысяч! Я б уж сумел вернуть, что потерял!
На это Слаттери ответил, что, доведись ему увидеть десять тысяч зараз, он перецеловал бы все купюры по отдельности.
Бешеное возмущение против суровости судьбы охватило Геджа.
— Господи! Как несправедливо!
— Чего несправедливо-то?
— Ну, посуди сам! Знаешь, что?
Слаттери горячо попросил нового приятеля перестать приставать к нему с таким вопросом.
— Нет, ну знаешь все-таки, что? Когда я женился на миссис Гедж, я был человекам богатым.
