– А ты его действительно читаешь? – насмешливо поинтересовалась Даша.
– Еще чего! – фыркнула в ответ ее собеседница. – Делать мне нечего? Просто фамилия понравилась. Между прочим, моя метода очень удобна во всех случаях жизни. Слышишь музыкальную фразу – с умным видом спрашиваешь: «Стравинский?», видишь какое-нибудь живописное полотно – с мечтательным взглядом произносишь: «Это напоминает мне раннего Моне»… Главное, чтобы имена были красивые и не совсем затертые. А то будешь все подряд приписывать Чайковскому, которого вроде все обязаны знать, – и вместо умницы прослывешь идиоткой…
Даша невольно рассмеялась и, пожалуй, и дальше бы послушала, как Катя развивает свои оригинальные теории, но в этот момент ей принесли очередную бумагу, и дела снова завертелись, как в цветном калейдоскопе.
Под конец дня она уже ног не чуяла от усталости, но настроение ее странным образом совершенно преобразилось. Словно уравновесилось все то, что было в ней нервным и натянутым, словно с пуантов, на которых она балансировала над пропастью, Даша наконец встала на удобную мягкую подошву – ее «отпустило», как говаривала когда-то Вера Николаевна, и девушка смогла наконец привести в порядок разрозненно мечущиеся мысли. Все то, что случилось в выходные – Вадик и Игорь, Света и Павел, ночная шайка под качающимся светом фонарей и бесконечно одинокий кофе в тесной, забитой людьми кофейне, – все это каким-то волшебным способом утратило трагические черты и стало казаться просто нелепыми ошибками, в которых Даша, конечно же, виновата сама. А ошибки, как известно, существуют для того, чтобы их исправлять. И девушка даже знала, как это сделать – у нее в руках был чудесный золотой ключик от страны, где веселье чуть-чуть горчит, а печаль светла и поэтична…
Даже смерть бабушки больше не казалась ей горем – ведь Вера Николаевна оставила ей свое дело (с которым Даша, конечно же, рано или поздно придумает, как справиться) и свое любимое зеркало. А своим уходом она словно приоткрыла для Даши дверцу в тот таинственный мир, куда раньше ей не было доступа. Вот если бы еще вспомнить, вспомнить… Ну не может же быть, чтобы ей только показалось знакомым это лицо! И он ведь сам сказал: «Ты еще вспомнишь меня…»
– Господи, Даша! – донесся вдруг до нее откуда-то из неизбывного далека Катюшин голос. Девушка очнулась и увидела, что коллега смотрит на нее словно зачарованная, не в силах оторвать глаз от ее лица. – Ты сейчас такая красивая! Я никогда тебя раньше такой не видела…
