Марк, будучи не в силах больше выносить весь этот бред, распрощался и ушел. Вышел из подъезда, завернул за угол дома и принялся искать в траве пробирку…
В кабинете было душно. Марк распахнул окно, достал из холодильника лимонный чай, плеснул себе в стакан, бросил два кубика льда.
– Тут Крупин к тебе рвется, – заглянул в кабинет Лева Локотков. – Видно, надоело ему молчать, наверное, признание хочет сделать…
– Если бы… – вздохнул Садовников. – Скажи, чтобы привели. Может, что интересное расскажет? Или просто шок прошел…
– А я так думаю, что он курить хочет, – хохотнул Локотков.
Крупин выглядел болезненно, он почернел и от свалившегося на него горя, и от густой темной щетины. Под глазами его залегли фиолетовые круги. В нем не осталось уже ничего от прежнего красавца-сердцееда, каким его представляла Садовникову теща.
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Хочу. У вас курить не найдется?
Садовников протянул ему сигареты.
– Вы хотите сделать признание?
– Какое еще признание? Я никого не убивал! И вам отлично это известно… Вы же были у Берты? Были?
– Был, и она действительно подтвердила ваше алиби, – произнес Садовников скучным голосом. – Но она – ваша любовница, Крупин, это во-первых, а во-вторых, как вы объясните, что рукава вашей куртки, в которой вы были в ночь убийства, в крови вашей жены?
– Понятия не имею! Я хотел сказать вам, что у моей жены был любовник. Перевалов Леонид… отчества не знаю… Я не хотел прежде вам об этом говорить, потому что вообще не знал, что со мной происходит… Мне было очень тяжело, когда я узнал о смерти Виолетты…
– Скажите, Крупин, вы же достаточно хорошо знали вашу жену: кто мог ей позвонить и назначить встречу в парке?
– Да никто! Вета была хорошей матерью, и она ни за что не отправилась бы в парк так поздно, да еще и с Дашей. Может, она возвращалась откуда-нибудь… со свидания?
– Что вам известно об отношениях вашей жены и Перевалова?
– Только то, что они встречались. Причем Виолетта, с виду вроде бы такая тихая и добропорядочная женщина, ходила с ним, с этим старым козлом, в рестораны… Оставляла ребенка у нашей знакомой, Маши Брагиной, и проводила вечера в обществе этого… мерзавца… Я уверен, что она делала это нарочно, причем рестораны выбирала таким образом, чтобы ее наверняка там увидели и доложили мне… Я понимаю, она не могла любить Перевалова и поступала так специально, чтобы досадить мне и вызвать ревность. Но ревности не было. Были только недоумение и злость… Вот я и подумал: а что, если она так поздно возвращалась именно от Перевалова? Он мог ее подвезти, скажем, до парка, а остальной путь она решила пройти одна, для конспирации, например… Вот по дороге ее и убили. Совершенно посторонний человек! Или же – Перевалов… Что, если она с ним поссорилась? Она же водила его за нос, использовала его, чтобы позлить меня, и ему это, предположим, надоело. Он решил затащить ее в постель, она отказалась, он оскорбил ее, отказался провожать, и вот она вместе с Дашей возвращалась домой… или же он вызвался ее проводить и убил… из ревности ко мне. И такое могло случиться! Да вариантов с Переваловым может быть сколько угодно! Он – человек не бедный, мог нанять человека, который убил бы ее…
