– В чем же? Вы что же это, пришли сюда, чтобы защищать Крупина?! Вы на его стороне?
– Упаси меня бог! Нет, выслушайте меня. Дело все в том, что ваша дочь любила Крупина. Сильно любила. Она сходила с ума от ревности, просто умирала… И когда мы познакомились с ней, у нее как раз был очередной приступ… Она была ослеплена своим чувством и делала все так, чтобы еще больше отстранить от себя мужа, отдалить…
– Где и как вы с ней познакомились?! – требовательным тоном спросила Лидия Григорьевна.
– На дне рождения одной общей знакомой. Маши Брагиной, может, слышали?
– У Маши? Конечно, слышала. – Лидия Григорьевна напряглась. – И что вы там делали?
– Ничего особенного. Маша пригласила меня к себе, вот и все…
– Быть может, вы и есть тот самый человек… Господи, даже не знаю, как сказать… Вы случайно не Машин кавалер?
– К счастью, нет. Но, думаю, она стремилась к этому. Но мы же сейчас говорим о вашей дочери… Так вот, мы познакомились у Маши, и я понял, что влюбился. На старости лет, представьте себе!
– Она была одна или с мужем?
– В том-то и дело, что одна, иначе мы не смогли бы так долго проговорить на балконе, так подружиться… Поначалу мы говорили о каких-то пустяках, а потом Виолетта выпила и сказала мне, что несчастна, что муж не любит ее, что он очень много времени проводит на работе…
– Она знала, что у него есть любовница?
– Нет, она толком ничего не знала, но догадывалась.
– А вы? Вы знали?
– Конечно, знал. Я нанял одного человека, который предоставил мне доказательства измены ее мужа… Но я так и не решился рассказать обо всем Виолетте, понимал, что это может ее убить. Представьте себе, я никогда не видел, чтобы женщина так любила своего мужа. Хотя нет, я не прав: мне встречались, конечно, влюбленные пары, но у них была взаимная любовь, а то, что переживала ваша дочь, невозможно описать… Она страдала, она болела своей ревностью. И ничего не могла предпринять, чтобы эту боль погасить… Судя по ее рассказам (а постепенно мы стали встречаться все чаще и чаще, понимаете, ей просто необходим был такой человек, который часами бы ее выслушивал), так вот, судя по тому, что она рассказывала о себе, об их отношениях с мужем, я понял, что она побаивается его.
– То есть?
– Она не может позволить себе расспрашивать его о том, к примеру, как прошел его день, где он был и с кем… Он вел себя с ней как посторонний человек. Жил словно отдельно от нее и позволял себя любить. Нет, он не был с ней груб, никогда не позволял со своей стороны ни оскорблений, ни тем более рукоприкладства, но он был холоден, понимаете? Не позволял ей войти в свою жизнь. И единственное, что, по словам Виолетты, их связывало последнее время, это был дом, где ему нравилось все и где он любил бывать, и, конечно, дочь…
