– Лени…
– Мне думается, что твои-то мысли здесь как раз ни при чем. Возможно, это он питает к тебе сильные чувства, вот и снится тебе. Ты же о нем не думала?
– Нет!
– А дочку его давно видела?
– Да с тех самых пор и не видела…
– Не зря же говорят про телепатию, информационные поля… Просто мы всего этого не видим. Так вот, я думаю, что это твой Леня мысленно прорывался к тебе, возможно даже, он мечтал о тебе, видел тебя своей женой, вот и нафантазировал… И его фантазии благополучно добрались до тебя, приснились тебе…
– Но согласись, сон странный… И главное – портрет. Я смотрела на него и думала: это же моя рука. Это я писала черный бархат платья, лицо… У меня было такое чувство, словно я на самом деле работала над новыми чертами лица… Я нисколько не сомневалась, что этот портрет – моя переработка… Мам, я хочу увидеть его…
– Кого? Леню? – Ксения Илларионовна сердито отодвинула от себя чашку. – Ритка, ты что, с ума сошла?
– Да не Леню, а портрет. Хочу убедиться, что с ним все в порядке.
– Ты в своем уме?!
– Но ведь это не преступление… Другое дело, как туда попасть, в его квартиру…
– Рита, выбрось это из головы. Собралась на свидание?
– Я даже способ придумала. Хочу познакомить Леню с Ариной. Приедем к нему вместе с Ариной, и, пока они будут разговаривать, я посмотрю на портрет. Все произойдет самым невинным образом.
– Странная ты, Рита… Ну что могло произойти с портретом? Глупости все это… А что касается Арины… – Она перешла на шепот: – У тебя сегодня, по сути, брачная ночь. Зачем ты привезла ее сюда? Почему не отправила домой? Она что, пьяная была?
– Нет. Не в этом дело. У нее кризис. Это долго объяснять. Но если в двух словах: она была мужеподобной некрасивой женщиной, а сегодня вдруг, преображенная мною и парикмахером, оказалась в центре внимания мужчин и испытала ни с чем не сравнимые ощущения… Ей понадобится какое-то время, чтобы все это переосмыслить и решить для себя, какой образ ей ближе…
– Но тебе-то что?
– Люди должны помогать друг другу.
– А она тебе когда-нибудь помогала?
– Да.
И Рита рассказала матери эпопею с Гохом. Ксения Илларионовна хохотала так, что они не услышали, как вернулся Марк.
– Хотя бы в этом доме еще умеют смеяться, – проговорил он, устало опускаясь на стул. – Привет всем.
Рита поднялась, подошла к нему и обняла.
– Марк… Наконец-то… Ну что? Как дела?
– Как, говоришь, звали твоего знакомого… Нежного?
– Ты же сам говорил… Аркадий.
– Нет, другого, его брата, он, кажется, фотограф?
