– Вы оказались во главе театра, во главе коллектива, но это значит, что сами стали в положение учителя. Чем же вы держите свой авторитет, ведь могут свергнуть в любой момент?
ВРАГОВА: Конечно, когда мы вернулись в Москву, все мои бриллиантовые гении решили попробовать меня «на зуб». Но я уже была опытный режиссер, прошла два театра – Театр имени Пушкина и Новый драматический, а в Новом драматическом ученики съели своего основателя и пустились в разгул. Труппа всегда чует запах крови, возможность съесть вождя. И у меня началось – «давайте роли, ставьте на меня»… Тогда я поступила, как Елена Сергеевна в пьесе. Там есть момент, когда она отбрасывает всякую интеллигентность и орет: «Встать! Встать, когда говоришь с учителем!» Я взяла и выгнала почти всю труппу и за месяц набрала новую.
– Стало быть, перефразируя слова французского короля о том, что «государство – это я», вы можете сказать и о себе – «театр – это я»?
ВРАГОВА: «Театр – это я»? Наверное, можно и так сказать. Тирания отвратительна, но, знаете, в демократии есть свои неприятные моменты, черные дыры, куда улетает все лучшее, что есть в государстве. У нас, например, культура чуть не улетела туда совсем, вот и мой театр мог улететь в черную дыру вместе с демократией… На самом деле театр – это актеры. Но я должна приходить в театр и приносить новые идеи. Нет идей – нет руководства. Театр – это идеи, и если я не удивляю актеров и не ставлю перед ними невыполнимые задачи, то театра нет.
– Бывают театры, похожие на музей, а бывают театры-фабрики и театры-мастерские. На что похож «Театр Модернъ»?
ВРАГОВА: Я думаю, это театр нанотехнологий… ха-ха. Вообще-то скорее завод, ведь работа кипит, декорации изготовляются, но это завод художественных промыслов, когда вещь изготовляется в одном экземпляре. Слава богу, теперь никто не заставляет выпускать обязательных 4 премьеры в год.
– Я понимаю, вы слушаете время, ищете какие-то в нем тектонические сдвиги и хотите делать спектакли-события. «Дорогая Елена Сергеевна» знаменовала эпоху социальных сдвигов, резких конфликтов поколений, а потом появился уникальный спектакль «Екатерина Ивановна» по пьесе Леонида Андреева. В пьесе ревнивый муж стреляет в жену, которая на самом деле невинна, и та опускается все ниже и ниже, становится развратницей. Что вас встревожило в этой истории?
ВРАГОВА: Когда мы переименовывали «Театр на Спартаковской» в «Театр Модернъ», мы отходили от политизированности, я потянулась к Серебряному веку, к стилю модерн, к другим авторам. Эту пьесу открыл Немирович-Данченко, она была поставлена в МХТ, в 1911 году, и был жуткий провал. Андреев написал, как стреляли в женщину, а попали в белого, правого ангела, и встал над женщиной черный, левый ангел. И захватил всю ее душу. Любой выстрел в любого человека, даже если не попадает в цель, он ранит. Я потом видела в Финляндии, в национальном музее, такую картину с раненым ангелом. Два мальчика несут нежнейшее существо с перевязанной головкой. И над всем миром встал левый черный ангел. И женщина сходит с ума, ее дух ранен.
