– А выбрасывали ли они что-нибудь из окон?
– Выбрасывали, да. Портрет в застекленной рамочке. Насколько я умею отличать одних людей от других, это был портрет президента.
– Какого президента?
– Ну, Путина, Владимира Владимировича.
– А больше ничего?
– Больше ничего.
– А вы поняли, против чего они выступали?
– Да, против отмены льгот. Против нее все протестовали, кроме «Единой России» и «Идущих вместе».
– Это была политическая акция или хулиганская?
– Конечно, политическая. Я о хулиганских не пишу.
– А вы обратили внимание, что митинг был несанкционированный?
– Да, но ведь по нынешним законам санкционированный митинг устроить невозможно. Даже против терроризма на Васильевском спуске в сентябре был митинг по заявке, поданной до терактов.
– А вообще что такое НБП?
– Это партия, такая же, как «Единая Россия», только не зарегистрированная в Минюсте и ЦИКе, потому что они к ней предвзято относятся. Нормальная партия, в общем.
– А сами нацболы интеллигентные люди?
– Конечно, интеллигентные. У них же лидер Лимонов, всемирно известный писатель. Да и сами они вон какие интеллигентные. Я бы с каждым из них в разведку пошел.
Тогда судья сказала, что вопросов ко мне больше нет, и предложила мне занять место в зале. Я занял место, но тут заседание закончилось и всем сказали разойтись.
Вот сижу теперь на своем рабочем месте, пишу эту колонку и не понимаю, зачем меня вызывали в суд, зачем спрашивали, считаю ли я подсудимых интеллигентными людьми, а НБП – партией, зачем вообще восьмерых пацанов, вышедших протестовать против, чего уж там, спорного законопроекта, судят по уголовной статье, держат в клетке и конвоируют так основательно, будто это не нацболы, а сам Шамиль Басаев к нам пожаловал. Знаете, как это неприятно – прожить всю жизнь уверенным в том, что ты способен понять происходящее в стране, а в самый ответственный момент (а первые в жизни показания в суде – это ответственный момент, правда?) – не понять.
Конечно, не стоило раздавать тем бабушкам на Ленинградке свои визитки. Но от меня это не очень-то и зависело: я протянул свою визитку одной, за ней потянулась другая, третья, – в общем, мне нужно заказывать новую пачку визиток. А химкинские бабушки теперь постоянно звонят на мобильный и рассказывают, что там у них происходит.
Происходит следующее. Самая активная бабушка, пенсионерка Заболотная или, как назвали ее мы с фотографом, – тетка в рыжей шубе (она действительно молодо выглядит, об этом чуть ниже), – пропала. Она звонила мне вечером в понедельник, сказала, что ее только что отпустили из милиции, куда забрали уже после того, как движение на трассе восстановилось. Мы попрощались, а назавтра мне позвонила ее соседка, которая сказала, что тетка в рыжей шубе домой так и не пришла. Я, если честно, не думаю, что это как-то связано с отменой льгот, – может, заночевала у друзей, может, прости Господи, просто под машину попала, – но соседка, как и все остальные химкинские бабушки, убеждена: тетка в рыжей шубе не пришла домой, потому что ее снова забрали в милицию и сейчас избивают в застенках химкинского райотдела внутренних дел.
