– Ну тогда давай за нее выпьем. Может, ты весь вечер будешь мне рассказывать о ней? Ну расскажи об ее муже! Его, если мне не изменяет память, зовут Сергеем?
– Да, его зовут Сергеем…
– А почему так грустно? С ним тоже трудно было расставаться?
– Сосед как-никак.
– Понятно. Напишешь ему письмо, вместе напишем, что, мол, возвращаем тебе, Сережа, твою верную жену, Лизу, держи ее покрепче в руках, следи за ней и не пускай ни на какие курсы. Ты побледнела? Что с тобой?
– Знаешь, я вдруг подумала: а если бы на месте Лизы оказалась я?… Это ведь так страшно, Лис… Ведь она любит тебя! Она все эти месяцы только о тебе и мечтала. Придет ко мне, обхватит ладонями чашку с чаем и сидит, смотрит куда-то мимо меня, в пространство, а потом вдруг скажет: «Вот выйти бы сейчас из дома, взять такси и – к поезду. Упросить проводницу, чтоб так, без билета, взяла в Москву. Утром просыпаюсь – а я у Елисея…» Что ты так на меня смотришь? Тебе это не понравилось? Хорошо, не буду. Подними, пожалуйста.
– Что это?
– Календарик. Нравится? Сегодня купила.
– «Девушки в черном». Ренуар. Вот эта, что ближе, на тебя похожа.
– Да? Значит, он не зря мне говорил…
– Кто?
– Так, один знакомый… Сосед Сережа сказал мне то же, что и ты, – что я похожа на эту девушку в шляпе.
– Выпьем? За тебя, Женечка.
– За тебя, Лис.
Лиза вышла из спальни, подошла к шкафу и взяла оттуда свои вещи, затем в прихожей поспешно оделась и вышла из квартиры. Она не слышала ни Елисея, говорившего что-то быстро ей в спину, не слышала истерического вскрика Жени. Словно накрытая сверху стеклянным звуконепроницаемым колпаком, она, сосредоточив свое внимание лишь на ступеньках лестницы, почти бегом выбежала из дома.
В общежитие она вернулась поздно. Забралась под одеяло и, не обращая внимания на расспросы соседки по комнате, долго лежала с открытыми глазами, потом очень громко, отчетливо произнесла: «Завтра же дам телеграмму».
На другое утро ей стало плохо, поднялась температура. В комнате никого не было, в коридорах – ни души. Лиза выпила еще теплый чай, заваренный соседкой, сгрызла кусочек засохшего сыра. А потом в дверь постучали. Пришел незнакомый мужчина, назвался Андреем, принес аспирин и сбегал в магазин за молоком.
– Хотите, я поцелую вас, и все пройдет? – спросил он вдруг.
– Нет, я не люблю целоваться. Чтобы целоваться, нужно любить, а я вас ведь не люблю. Я вообще никого не люблю… Мне нужен Ренуар, телеграмма и немного горячего молока.
Она рассказала ему про «Девушек в черном».
