Когда она перешагнула порог дома, в нос ударил застарелый запах плесени и затхлости. С потолка капала вода – на улице-то шел дождь.
– Странно. – Наталия подошла к одному, чуть прикрытому мешковиной инструменту, раскрыла его и села на высокий деревянный ящик с остатками гнилых яблок. – Вы позволите мне побыть здесь одной. Здесь такое странное место.
– Пожалуйста, – пожала плечами Оленина и вышла, тихо притворив за собой дверь.
«Старая дура, так испортить инструменты…» Все четыре пианино представляли собой полурассохшиеся, позеленевшие от влаги деревянные ящики. Гробы.
Наталия достала из кармана плаща маленький диктофон и включила его: сосредоточилась и взяла первый аккорд до-диез минорной прелюдии Рахманинова. Но вместо него услышала какое-то хриплое густое и надсадное хоровое пение: так поют обреченные на смерть узники. Первоначально задуманная прелюдия постепенно сменилась расхристанными джазовыми диссонансами, которые быстро превратили этот курятник в пивную; те же двое, что и в прошлый раз, говорили на немецком, то и дело оглядываясь, словно боясь, что их могут услышать.
Наталия, увидев кружки с пивом, почувствовала, как у нее пересохло во рту, она бы и сама была не прочь оказаться там, чтобы подышать чужим воздухом и попить немецкого пива. Но продолжала играть, слушать, смотреть и думать. Ногой она отстукивала ритм, покачиваясь всем телом, и постоянно сдерживала себя, чтобы не встать и не подойти к стойке бара. Когда же брюнет, которого, как ей теперь было известно, звали Андреем, встал и, кивнув в знак прощания, вышел из пивной, Наталия подняла руки вверх и зажмурила глаза. Этот переход из видений в настоящую жизнь был не всегда плавным. И порой она боялась того, что, закончив играть, не вернется в реальность, а останется где-нибудь наедине с убийцей.
Но, открыв глаза, Наталия облегченно вздохнула. Диктофон, стоящий на крышке фортепиано, продолжал работать. В дверь стучали. Наталия быстро перемотала пленку, чтобы послушать, и была просто потрясена, когда услышала знакомые голоса. «Получилось!»
– Я же говорила вам, что они расстроены, – говорила Ольга Константиновна, почти врываясь в дом и ища глазами источник вдохновения своей гостьи. – Не понимаю, что вам здесь так понравилось?
– Ваша коллекция. – Наталия уже успела спрятать в карман диктофон и теперь могла спокойно выйти. – Они что, все совершенно одинаковые?
– Кто?
– Пианино.
– Почти. У них непохожий рисунок инкрустаций. Ангелы – где два, где один, где три…
