Но фермер, его звали Валера, приехал не один. Привез без предупреждения еще одного парня, лет двадцати пяти. Друзья были навеселе, а потому особенно не церемонились. Судя по их злым лицам, у них были неприятности, которые они, перед тем как прийти к Вере, успели залить изрядным количеством водки в одном из саратовских ресторанов. И Вера, так нелепо и глупо вырядившись ради встречи со своим щедрым и ласковым фермером, поняла, что судьба послала ей еще одно испытание перед тем, как позволить ей покончить со своим прошлым. Она уже знала, что такое злые и пьяные мужики, да еще и крестьяне, для которых каждая копейка на счету.
То, чего она так боялась, все же произошло – ее использовали, не заплатив ни копейки. Грубо и со злостью, так, словно это она была виновата в том, что их «кинула» какая-то исчезнувшая фирма, занимающаяся куплей-продажей зерна и подсолнечного масла. Каких только слов в свой адрес она не услышала, задыхаясь под телами озверевших мужчин и моля бога только о том, чтобы ее оставили в живых. Когда же перед их уходом она попыталась потребовать денег, тот, другой, не Валера, обозвав ее на прощание последними словами, влепил ей пощечину. Затем – еще… И если бы не Валера, избил бы ее, вымещая на ней всю свою злость и боль обманутого крестьянина. Наконец хлопнула дверь, стало тихо, и Вера, чувствуя, как по пальцам ее течет кровь из носа, бросилась в ванную. Глаза ее были сухи от ненависти. Одно Вера знала твердо – она только что закрыла двери за последними в ее жизни «клиентами», а потому надо успокоиться и не дать себе впасть в депрессию. Она приняла теплый душ, выпила немного коньяку и заставила себя заснуть.
Такое случалось с ней и раньше, и она научилась восстанавливаться физически. Что касалось ее психического здоровья, о котором она заботилась не меньше, то здесь теперь многое зависело от Николаиди.
Она спала до половины восьмого вечера. Проснувшись по звонку будильника, подошла к зеркалу и ахнула: лицо было распухшим от тяжелых оплеух… В ход тут же пошли крем-пудра, театральный грим, белый карандаш.
Надев джинсы и свитер, Вера нацепила очки, взяла пленку и вышла из дома. В ближайшем супермаркете попросила срочно отпечатать ей фотографии за двойную цену. Она сказала, что очень спешит. Пленку проявляли и печатали фотографии прямо на ее глазах.
Из супермаркета она поехала к Николаиди и, ничего не боясь и уверенная в том, что все идет по заранее намеченному плану, сунула одну из фотографий, где были все пятеро, белый кокон и часть черной машины, в почтовый ящик Миши. Позвонила ему из автомата и сказала, чтобы он заглянул в ящик. И, затаив дыхание, прислушалась к звукам, доносящимся из трубки. Она поняла, что Миша не один. Она слышала какие-то голоса. После паузы услышала:
