Я перешел к противоположной стене, проигнорировал невысокий журнальный столик с парой кресел, рассеянно осмотрел современные стеллажи, заполненные дисками — к слову сказать, исключительно информационного характера, — и наконец добрался до горки, стоявшей в дальнем углу, рядом с окном. Она привлекла мое внимание лишь потому, что тоже была очевидным антиквариатом, однако после непродолжительного осмотра в свою очередь показалась безынтересной. В бар я лезть не собирался, а на двух открытых полках были в живописном беспорядке разложены всякие безделушки, художественные и не очень — единственное, пожалуй, свидетельство того, что кабинет принадлежит женщине. Пялиться на всякую белиберду в мои намерения никак не входило, и я отвернулся. А надо сказать, окна кабинета выходили почти строго на юг, и уже начавшее опускаться солнце бросало косые лучи на эту самую горку. Вот, оборачиваясь, я и поймал уголком глаза блик, показавшийся мне странно знакомым…
Более того, резанувший глаз отсвет так меня поразил, что я застыл на месте, глядя на садик за окном и лихорадочно пытаясь вспомнить, где и когда видел нечто подобное… Нелегкая задача, скажем прямо. Зачастую внешность людей, с которыми давно не встречался, бывает трудно восстановить в памяти, не то что блик. Полагаю, сознательный перебор всех вариантов и возможностей (а я пытался им заниматься) занял бы у меня всю оставшуюся жизнь, но, как нередко случается, ответ всплыл сам. Ответ, заставивший меня броситься обратно к горке с таким рвением, что я едва не снес ее к чертям собачьим!
Искомое я нашел почти сразу, теперь оно само бросилось в глаза. И была это небольшая, лежащая между двумя причудливыми раковинами камея, вырезанная из кости и украшенная несложным рельефом гор. Камея была очень старой, по ней змеились тонкие трещины, и в качестве ювелирного изделия она уже никуда не годилась. Да и вообще она была бы ничем не примечательна, если б не одна мелочь — камея была керторианской. В этом не могло быть ни малейших сомнений — я вспомнил именно сверкание кости, особым образом обрабатываемой на Кертории. Если бы не красноватый оттенок лучей солнца Новой Калифорнии, сказавшийся на яркости блика, то я, пожалуй, даже не потратил бы время на идентификацию… А уже рассматривая камею на ладони, я обнаружил, что и изображенный на ней контур горного хребта мне тоже знаком. Не то чтобы я видел его воочию — я никогда не бывал так далеко на востоке Кертории, — но его изображение часто использовалось в разных видах прикладного искусства, оно было своеобразным символом страны Д'Хур…
