* * *
К числу безоговорочных достижений народного хозяйства за время двух своих президентских сроков Владимир Путин отнес формирование класса новых бизнесменов. Эти бизнесмены «не считают Россию дойной коровой, а считают ее своей Родиной». Тех, кто считал Россию дойной коровой, пришлось, в свою очередь, подоить. Более того, как я понял, тех бизнесменов, которые считают Россию Родиной, доят еще активней.
* * *
Все, что происходило на встрече президента России с новыми и старыми министрами правительства, лишний раз должно было подчеркнуть, что новый состав правительства не хуже, чем старый, по крайней мере с точки зрения сакрального проникновения в самую глубину прозрачных глаз Владимира Путина.
Президент Путин прекрасно понимает, что есть встречи, на которые нельзя опаздывать. Он свернул интервью иранским СМИ, два раза предупредив журналистов, что ему надо ехать к аятолле и что если он опоздает, то попадет не ему, а им.
* * *
Чем чаще Владимир Путин говорит о том, что он не останется на третий срок, тем крепче в широких слоях населения уверенность в том, что он должен остаться. Народ всерьез опасается осиротеть без Владимира Путина. А он с садистским удовольствием все чаще повторяет: уйду я от вас!
* * *
Во время «прямой линии» Владимиру Путину задавали и такие вопросы, на которые он отвечал совершенно односложно.
– Я смотрю, тут бегущая строка, – озабоченно сказал он, всмотревшись в экран. – Это откуда?
– Это эсэмэс, Владимир Владимирович, – осторожно сказал ведущий.
И поскольку вопросы по эсэмэс-почте были сформулированы в одном предложении из экономии сил и денег, то и ответы тоже (неизвестно из каких соображений):
– Будет ли в России банковский кризис?
– Нет, не будет.
– Планируется ли денежная реформа?
– Нет, не планируется.
Я даже подумал, что если бы все вопросы были заданы эсэмэс-почтой, то это была бы самая информативная «прямая линия».
* * *
Владимир Путин остановился возле стенда, на котором было отмечено, сколько людей каждый месяц расстреливали на Бутовском стрелковом полигоне. Я, может быть, первый раз увидел растерянного президента.
– Умопомрачение какое-то, – пробормотал он. – Кажется, что это невозможно. За что?!
* * *
– Это картина-размышление, – задумчиво произнес Никита Михалков. При этом Никита Михалков нахваливал свою кинокартину с энтузиазмом, которому позавидовал бы его самый благожелательный критик. Он как будто опасался, что у президента может возникнуть впечатление, что это картина-развлечение или просто не очень хорошая картина, и торопился расставить все акценты еще до начала просмотра.
